воспринимался римлянами особенно опасным, поскольку Аристоник успешно мобилизовал рабов и низшие классы. Несколько крупных малоазиатских городов присоединились к восстанию до того, как в 131 г. до н. э. на место прибыла римская армия. Аристоник в итоге попал в плен, его доставили в Рим и казнили, а Аквиллий, по словам Флора, «наконец завершил Азиатскую войну». Но победа омрачилась тем, что Аквиллий применил «нечистоплотный прием, отравив источники в нескольких городах, чтобы вызвать капитуляцию». Флор открыто писал о бесчестности подобных методов: «Это хотя и ускорило его победу, но покрыло его имя позором, ибо он опорочил римское оружие, до того не запятнавшее себя применением грязных приемов». Флор продолжал метать громы и молнии, утверждая, что действия Аквиллия «нарушили небесные законы и принципы наших предков»[176].

Яростное обличение Флором «неримских методов» ведения войны наверняка пришлось по вкусу многим римлянам. В своей патриотической ностальгии он забыл о предыдущих случаях отравления римлянами зерна и колодцев в ходе безжалостных войн с Карфагеном, не говоря уже о бесчисленных политически мотивированных отравлениях в истории республики и империи. Тацит, оставивший назидательную историю правления первых двух римских императоров – Августа и Тиберия, – обратился в своих «Анналах» к столь же ностальгическим идеалам. В 9 г. н. э. в Германии началось восстание под руководством талантливого вождя Арминия, хитростью уничтожившего три римских легиона. Германцы коварно заманили легионеров в болотистый Тевтобургский лес близ современного Оснабрюка и истребили их, пользуясь тем, что люди и лошади вязли в зыбкой почве. Вождь соседнего племени хаттов написал императору Тиберию, предлагая отравить Арминия. Тиберий притворился, что глубоко оскорблен этим предложением, и ответил: «Римский народ отмщает врагам, не прибегая к обману, и не тайными средствами, но открыто и силой оружия»[177]. Таким «благородством ответа», по словам Тацита, Тиберий сравнялся с «древними полководцами», которые отвергли план отравить греческого военачальника Пирра Эпирского, предпринявшего в 280–275 гг. до н. э. попытку захватить Италию. Тогда личный врач Пирра Циннея тайно предложил за мзду отравить царя. Римляне ответили будущему убийце, что не желают побеждать коварством, и раскрыли замысел врача самому Пирру[178].

Такие историки, как Тацит и Флор, а также их читатели восхищались Вергилием – поэтом-пропагандистом, которому император Август поручил написать эпическое сказание о славном прошлом Рима и о том, как троянцы, легендарные основатели города, колонизировали Италию после Троянской войны. Историки предпочли не заметить сомнительное место в «Энеиде», где говорилось, что среди основателей Рима значился и специалист по отравлению стрел и копий[179].

Помимо отравления городских колодцев, во время войны можно воспользоваться и природными нездоровыми условиями или даже создать их для того, чтобы ослабить и заразить врагов. Загрязнение воды и растительности на пути вражеской армии широко применялось в Древней Индии. В трактате Каутильи «Артхашастра» содержались рецепты нескольких ядовитых смесей для отравления пищи и воды противника. В первой главе 14-й книги «Способы навредить врагу» он описывал порошки и притирания из различных растений, животных, насекомых и минералов, вызывающие слепоту, болезни, безумие, мучительную или мгновенную смерть. Одни ингредиенты, как считалось, имели магические свойства (крабы, козьи копыта, змеиная кожа, коровья моча, слоновые бивни, павлиньи перья), но другие действительно содержали яд. В книге рассказывалось об особом дыме, который может уничтожить «все живое на всей земле, куда его разнесет ветром», и о химических соединениях, способных отравить траву и воду и убить скот. Одно особо мощное соединение из ядовитых растений и минералов могло отравить большой резервуар воды «длиной в сотню выстрелов из лука». Оно убивало всю рыбу и любое живое существо, пившее оттуда или же просто касавшееся воды. Можно было даже отравить «товары», такие как специи или ткани, и отправить их врагу[180].

Отметим, что Каутилья приводил и противоядие против данного биологического оружия – на тот случай, если оно навредит собственным войскам или противники окажутся в силах отомстить. Другие индийские авторы тоже рассказывали о том, как бороться с боевыми ядами. Согласно древнему медицинскому трактату Сушруты «Сушрута-самхита», составленному между VI и I вв. до н. э., обнаружив намеренно отравленную воду, ее очищали при помощи минеральных и растительных противоядий, а также специальных ритуалов. Вода, которую отравили, как писал Сушрута, «становится илистой, резко пахнущей, пенистой, а на ее поверхности появляются черные линии. Лягушки и рыбы умирают без видимых причин, а звери и птицы бродят по ее берегам, словно бешеные, находясь под действием яда». В качестве контрмер против биологического загрязнения использовали практически применимые вещества, такие как уголь, глина и спирт, имеющие естественное фильтрующее либо дезинфицирующее действие, а также магические заклинания. Например, Сушрута рекомендовал очищать загрязненную воду пеплом – по сути, это вариант угольного фильтра. Сушрута перечислял следующие методы борьбы с загрязнениями: опрыскивание благовониями, вино, черная глина, желчь бурых коров и битье в барабаны, «смоченные противоядием». По меньшей мере содержащийся в вине спирт и глина, как природный адсорбент, действительно могли помочь[181].

Военачальники старались заботиться, чтобы солдаты не заболевали и не попадали в нездоровую среду. Ксенофонт – командир греческих наемников, оставивший воспоминания в IV в. до н. э., – советовал военачальникам неустанно печься о здоровье своих солдат: «Прежде всего, если тебе придется разбить лагерь в определенной местности, ты должен позаботиться о здоровых лагерных условиях»[182]. Он имел в виду, что нужно следить за чистотой воздуха и воды, а поблизости не должно быть болот и иных нездоровых мест[183].

Некоторые озера, ручьи и долины были заражены «миазмами» – возбуждениями атмосферы, причиняющими вред живым существам (от греч. miasma – загрязнения). В определенных местах, как утверждалось, вода и испарения несли такую опасность, что животные умирали на месте, а пролетавшие мимо птицы падали с неба. Такие места часто считали входами в Аид (например, Эфира в западной Греции, где в атмосфере ядовитых паров цвели ядовитые растения – см. главу 1). Еще один пример – смертоносная река Стикс на Пелопоннесе, водой из которой, как считалось, отравили Александра Македонского.

Современная наука подтверждает, что некоторые из этих мест отличаются высокой геотермальной активностью: фумаролы и горячие источники извергают здесь зловонные сернистые и другие газы. В древности люди видели устойчивую связь между дурными запахами и заболеваниями, основываясь на опыте и наблюдениях. Геологи показали, что метан и другие газы, поднимающиеся из земли, действительно могут оказывать отрицательное воздействие на людей и дикую природу[184].

Существовало и мифическое объяснение, почему зловонное болото в Пелопоннесе настолько гибельно, что ядовита даже местная рыба. Утверждалось, что здесь когда-то несколько кентавров, раненные отравленными стрелами Геракла, пытались смыть с себя яд