свести Коппини с Уориком, и сильный характер последнего сделал все остальное. Когда 26 июля 1460 года граф Уорик отплыл из Кале в Англию, он взял с собой 2.000 солдат, апостольского легата для благословения своего дела и поддержку тех, кто был почти его союзниками: Дофина и герцога Бургундского. Три недели спустя, после победы над ланкастерцами в битве при Нортгемптоне, он заполучил в свои руки Генриха VI и сформировал йоркистское правительство от имени короля. "Сегодня власть в Англии принадлежит Уорику… он совершил великие дела", — вскоре узнал Дофин через итальянского агента. Он и его дядя немедленно отправили совместное посольство, чтобы официально поздравить графа с триумфом, однако Людовик старался поддерживать и личные отношения с Уориком. Хотя герцог Филипп отверг идею официального союза с Англией (возможно, по совету своего племянника), Дофин отправил в Англию своего личного представителя Жана д'Эстер, сеньора де Барда, человека, который, как он был уверен, придется Уорику по вкусу.

В то же время в Италии, Людовик старался укрепить свои связи с Франческо Сфорца, герцогом Миланским. Внебрачный сын кондотьера, Франческо начал свою карьеру с продажи своих услуг любому, кто готов был их купить. Получив небольшие владения в Папском государстве, он позаботился о том, чтобы окружить себя способными советниками, и сумел завоевать дружбу Козимо Медичи, фактического правителя Флорентийской республики. Смерть, в 1447 году, последнего из миланских герцогов, Филипо-Марии Висконти который не оставив наследника мужского пола, предоставила Франческо Сфорца, мужу Бьянки, внебрачной дочери герцога, неожиданную возможность. Однако он был далеко не одинок в своих притязаниях на герцогство, у него были такие могущественные соперники, как Карл, герцог Орлеанский, мать которого была из рода Висконти. В 1450 году, после искусного политического маневра, подкрепленного военными победами, Сфорца все же сумел войти в Милан и провозгласил себя герцогом. В период с 1450 по 1459 год он постоянно препятствовал французским замыслам в Италии, и следовало ожидать, что триумф Анжуйского дома в Неаполитанском королевстве заставит Карла VII поддержать оружием притязания герцога Орлеанского в Милане[31].

Дофин Людовик давно испытывал глубокое восхищение этим прекрасным политиком, Франческо Сфорца. Он следил за всеми его походами и, находясь в Женапе, не переставал поддерживать с ним связь. В первой половине 1460 года он направил в Милан целую серию посланников, сначала для выяснения возможности заключения договора, а затем для определения его условий. Но Сфорца колебался, так как Карл VII неоднократно и все более угрожающим тоном предупреждал его не вмешиваться в дела сына и не противодействовать успеху анжуйского дела в Италии. Однако 8 июля герцог Иоанн Калабрийский разбил армию неаполитанского короля Ферранте при Сарно и, казалось, уже держал Неаполитанское королевство в своей власти[32]. После поспешной отправки военной помощи Ферранте, в сентябре Сфорца направил посланника в Женап для заключения договора с Дофином.

В этом договоре никак не упоминался герцог Бургундский. Людовик хотел сохранить связи с Сфорца лично для себя по причинам, сходным с теми, которые заставили его поддерживать личные контакты с Уориком. Он не собирался создавать альянса между Англией, Бургундией и Миланом, который мог бы угрожать Франции и если в данный момент он действовал в качестве Дофина, он не забывал, что однажды станет королем. Однако его единственным оружием была хитрость, а контроль йоркистов над Англией и положение Сфорца в Италии оставались неопределенными. С другой стороны, его отношения с Филиппом Добрым продолжали ухудшаться, а бургундский двор с его интригами казался местом, где невозможно было закрепиться. В 1460 году, когда 37-летний Дофин проводил свое пятое Рождество в Нидерландах, он с тревогой ожидал исхода событий — событий, над которыми он уже не имел никакой власти и от которых теперь зависела его судьба. Характеризуя его положение, посол Сфорца справедливо заметил: "Он — человек без места".

10. В соответствии с обстоятельствами

Рождественские праздники Дофин спокойно провел в Женапе, но вскоре после этого он отправился в Брюссель для переговоров с герцогом Бургундским. Его мир внезапно изменился.

Из Англии до него дошли катастрофические новости. 30 декабря герцог Йорк и отец графа Уорика погибли, когда их армия была разбита при Уэйкфилде в Йоркшире в результате внезапной атаки фаворита королевы, Генри, герцога Сомерсета. Сама королева Маргарита, наняв людей в Шотландии, присоединилась к своим победоносным лордам и в любой момент можно было ожидать, что Лондон вернется под власть ланкастерского правительства. В своих письмах граф Уорик и Коппини, папский легат, пытались преуменьшить значение этого поражения, но Людовик и его дядя предполагали, что еще одна неудача Уорика вполне может означать войну между Францией и Бургундией.

Сообщения продолжали поступать, становясь все более тревожными. Ланкастерские армии двигались на юг, опустошая города на своем пути. Уорик призвал герцога Бургундского поддержать дело йоркистов, а Коппини, сильно встревоженный происходящим, в своих письмах просил сделать тоже. Людовик и его дядя согласились с друг другом, что на данный момент отправлять посольство слишком рискованно. Однако герцог решил отправить подкрепление в Англию. Со своей стороны, Дофин приказал сеньору де Барду сражаться на стороне Уорика и послал ему штандарт с изображением Девы Марии, который он хотел видеть развевающимся в рядах йоркистов.

Затем последовали другие неприятности. Граф де Шароле выдвинул ряд обвинений против своих врагов, Антуана и Жана де Крой, и потребовал, чтобы его отец принял против них меры. Раздраженный и уставший от этой распри, Филипп Добрый тщетно пытался ее утихомирить. Герцогское правительство было парализовано, плохое настроение самого герцога усугубило его недоверие к своему племяннику, бургундский двор снова роптал, что гость, которого он принимал, принес только одни неприятности. На этот раз Людовик был лично вовлечен в это дело: граф де Шароле обвинил братьев де Крой в том, что они готовили план захвата Дофина и передачи его в руки короля Франции. Серьезно обеспокоенный отношением своего дяди и атмосферой при дворе, Людовик поспешил вернуться в Женап, где встретился с Просперо да Камольи, посланником и советником герцога Миланского.

Это был тот самый Просперо, который в сентябре прошлого года приезжал в Женап с проектом договора, который Франческо Сфорца согласовал с послами Людовика. Фактически это был договор о взаимопомощи, в котором обе стороны обязались в случае нападения предоставить в распоряжение друг друга несколько тысяч пехоты и кавалерии. Для герцога Миланского этот документ стал бы иметь реальную ценность только в тот день, когда Дофин станет королем Франции, и хотя он не был рассчитан на немедленное действие, Дофин придавал ему огромное значение.

Изучив статьи, Людовик согласился, что договор предлагает ему все, чего он только может пожелать