– Что вы, меня это не смущает. Продолжайте, я слушаю и, как видите, одновременно не теряю интереса к столу.

Сотера кивнул и позвонил в маленький колокольчик. В ответ раздалась еще одна тонкая трель, за ней вторая, потом, едва слышно, третья.

– Не изумляйтесь. Считайте это вредной привычкой аристократа. Все же лучше, чем держать во время еды кого-то за спиной. Кричать тоже не очень… А кухня расположена в другом крыле замка. Мою просьбу подхватил кто-то из прислуги в коридоре, передал дальше, затем еще дальше. Средневековая сотовая связь. Как костры на холмах.

Разумеется, Тибору было тяжело все это воспринимать как обыденность. Последний день конференции метеорологов, предвкушение торжественного фуршета, а потом неожиданное приглашение Сотеры, присутствовавшего на мероприятии в качестве гостя и мецената. Когда перед Тибором подтянутый швейцар распахнул ворота замка, – тяжело называть дверями дубовые створки в два человеческих роста, – когда он увидел хрустальную люстру, величиной с автомобиль, и стрельчатые арки гостиной, ему показалось, что приглашение это какая-то ошибка. Недоразумение. Так поразила его внутренняя роскошь и убранство замка Хэм. Но скованность постепенно исчезала. Тем более сам хозяин выговаривал некоторые фразы с набитым ртом. Почему-то именно эта деталь больше всего располагала к откровенностям.

– Ладно, поверю вам на слово. Итак, разряд не задел сердце, а еще миновал шею, с крупными венами и аортой. Вам повезло, что на ее пути не оказалось шейных позвонков и вообще спинномозгового ствола…

Сотера все время пытливо заглядывал в лицо, отмечая реакцию на те или иные слова. Вот и сейчас…

– Вы, кажется, хотите что-то сказать?

– Я? Нет. Просто подумал, что вы, наверное, изучали медицину.

– Немножко медицину, немножко историю, немножко метеорологию. Моя гражданская специальность – консультант министерства сельского хозяйства по стратегическим вопросам, также я занимаю должность помощника министра финансов. У нас маленькая численность населения, и это не позволяет держать армию бюрократов, – пояснил Сотера, заметив, как брови Тибора взметнулись вверх. – Я одновременно являюсь учредителем фонда технического и научного развития. Поэтому могу рассуждать на любые темы, касающиеся антропологии и связи человека с окружающим миром. Почему мне понадобилось так детально изложить свои мысли, вы скоро узнаете. Но первая причина – хочу, чтобы вы поняли, насколько важны подробности произошедшего. Нервная система человека докладывает обо всем случившемся непосредственно в мозг. Иначе мы бы не ощущали боли. Сбой в цепочке нервных тканей также был воспринят мозгом. Вы потеряли сознание, причем это не болевой шок. После него боль вспыхивает с новой силой. А вы даже не сразу узнали про отметины на плече. Если я правильно вас понял, их вообще обнаружили случайно, при осмотре. Можно сказать, весь ритм работы головного мозга оказался нарушен. А ведь мозг – сложнейшая вычислительная машина, чья деятельность основана на электрохимическом принципе. И ваша машина после случившегося сбоя стала работать несколько иначе, чем у остальных.

– То есть на самом деле я наблюдаю галлюцинации? Но как же…

– Терпение, господин Капрош. Я рассказал далеко не все. Галлюцинация – это то, чего не существует ни для кого, кроме одного-единственного человека.

– Увы, не единственного. Ева, моя супруга, начала меня бояться. От коллег и знакомых я прячу руки, опасаясь, что из ладони…

– Я помню. Вы рассказывали. Это неизбежная плата, увы. Но взамен вы получили невероятный дар.

– И что вы хотите делать? Как собираетесь использовать этот проклятый дар?

– Никак не собираюсь. В смысле, не собираюсь использовать его в личных целях. Всего лишь хочу помочь. Многие подобные вам люди остались без помощи. На них смотрели как на бессмысленное чудо из кунсткамеры, как на фигурки из салона мадам Тюссо, но никто не принимал всерьез. В итоге они начали бояться собственного дара, и в конце концов их просто не стало. Почему я должен позволить наложить на себя руки еще одному исключительному человеку?

– Еще одному несчастному. Так вернее. Я калека, мистер Сотера, будущий изгой. Разве что смогу участвовать в программах Цирка дю Солей, и все будут считать меня искусным шарлатаном.

Напольные бронзовые часы мелодично отбили полночь, и прислуга заменила блюда с окороком и копченостями на легкую форель, заодно добавив в разнообразие напитков прохладный люксембургский крехен, бережно откупорив бутылку из винного погреба. На время их разговор умолк, прерванный звоном бокалов, но после продолжился.

– В восемнадцатом году прошлого века, – рассказывал Сотера, – молния поразила американского кавалериста, после чего офицер вынужден был уволиться по инвалидности и стал вести оседлый образ жизни. Через шесть лет, отправившись с приятелями на реку, он снова попал под удар молнии. Хотя на этот раз разряд прошел не через него, а рядом, этого оказалось достаточно, чтобы ему парализовало правую часть туловища. Еще через шесть лет очередная, третья, молния добила бедолагу, парализовав его полностью. И через два года он умер. Самым сенсационным событием оказалась четвертая молния, ударившая в надгробие могилы кавалериста через два года после смерти. Почему так случилось с одним и тем же человеком? Кажется, я знаю ответ.

– Это что, легенда?

– Никаких легенд. Случай один из самых известных и достаточно хорошо задокументирован. Можете сами убедиться, поищите в справочниках невероятных событий историю майора Саммерфорда. А другой такой же случай попал в Книгу Гиннесса. Тоже американец, Рой Сэлливан, егерь. Отличие лишь в том, что в Сэлливана молния попадала семь раз! Первый случай – в тысяча девятьсот сорок втором году, последний – в семьдесят седьмом. Кстати, умер он вовсе не в результате последнего удара. Как сообщили в некрологе, Сэлливан покончил с собой из-за несчастной любви. Не правда ли, странное объяснение? Вам оно ничего не говорит?

– Его бросил любимый человек…

Тибор сам не заметил, как начал поглощать вместе с рыбой шоколад, плитку за плиткой, пока не съел весь, находящийся на столе. В другое время его бы стошнило. Но не сейчас.

– Женщина, которая ушла от Сэлливана, была напугана. И не таким уж слабохарактерным был егерь, если нашел в себе силы бороться за жизнь после семи попаданий молнии. Но только наложить руки из-за несчастной любви – это не объяснение. Факт самоубийства очевиден, я даже общался с одним из коронеров, доживших до наших дней. Он подтвердил такую причину ухода из жизни. Причину, мотивы, но не способ! Коронер поделился тем, что не вошло в официальный некролог и не попало в Книгу Гиннесса. И вас это напрямую касается.

– Что? Господи, что меня касается?

– У Сэлливана имелись четыре отметины в нижней части живота. Такие же четыре на ступне. Как вам совпадение?

Тибор несколько раз сжал и разжал правую ладонь, с ненавистью разглядывая темные пятна. Прежде неизвестный ему Рой Сэлливан носил такие же метки, полученные таким же образом, и, возможно, обладал таким же даром.