– Не видел, так и не гони херни! Отвезли твоего однокашника куда-нибудь да высадили. Сидит у мамки на кухне, кофе пьет.

Аца поджал губы и зябко обхватил себя руками.

– Мама у него через квартал отсюда живет, вверх по улице. Я к ней наведывался, сбежал в пересменку патруля. Она его не видела с тех пор, как он в музей ушел. Может, просто за пределы сектора выгнали. Может, он там устроится как-то.

– Это что значит, за пределы сектора? – спросила Алиса.

– Город поделили на сектора. Так проще контролировать. Пока из них никого выпускать не собираются. Если семья или работа в другом секторе – все равно. Но на улицу станет можно выходить. Начинают выдавать пропуска. Но пока решают, в каком порядке это делать.

– Ты все это откуда знаешь?

– Те, что с инспекцией приходили, болтали много. Они же мне и пропуск принесли. Вот.

Аца порылся в кармане и достал сложенный пополам бумажный прямоугольник. Развернул. Имя, адрес, печать с гербом, подпись.

– Подписывает лично глава сектора. Заранее начали выписывать только тем, кого в первую очередь на улицы планируют пускать. Коммунальщикам, врачам. Мне выписали, потому что при музее должен быть постоянно, пока не придут проводить консервацию.

– А твои где? – спросил Мика.

– Здесь. Квартира у нас в Мирьево, но это неважно. Мы ведь с папой вдвоем. С самого начала остались при музее. Он сначала не верил ни в то, что это надолго, ни в секторы, ни в изоляцию. А потом стало поздно. Но даже если бы поверил, все равно бы не ушел. Тут же его документы.

– Они что, гвоздями прибиты? С собой не унести? – спросил Марко.

– Не личные документы. Архив. Экспонаты мы никуда вынести не можем. Папа уверен, что придут сличать с описями и будут искать ценное. Но есть документы, фотографии. Вот их мы и пытаемся спасти.

– Как? По улицам же не пройти? – спросил Мика.

– По улицам – нет. Под улицами можно.

– Канализация, – поняла Алиса.

– Да. Здесь есть мертвый отсек, мы там обустроили хранилище. Пока что переносим все, что на бумаге. Часть архива вообще без цифровых копий существует. Будем пока работать над пересъемкой на случай, если с оригиналами что-то случится. У нас в штате есть человек, который в Сараево работал, в библиотеке Гази Хусрев-бега. Ну, во время осады в девяностые. Тогда тоже спасали манускрипты. Он сейчас в другом секторе, но мы его сможем провести к нам, тоже под городом. Осталось только последние коробки перенести. А у меня рука, как назло.

– Аца? – позвал Мика. – А куда еще можно выйти под городом?

– Да много куда. А куда нужно?

Мика замолчал. За него ответила Алиса:

– Мы пока сами не знаем. Но выясним. Быстро выясним.

– Ну, по этому сектору можете куда угодно. Да и за сектором тоже. Может быть, и через мост можно, если надо, но нужно свериться.

– С кем?

– С планами. У нас есть архивные карты коммуникаций, мы по ним и искали, где обосноваться. Но сами ходим только там, где уже исследовали. Послушайте, я понимаю, вы куда-то шли, у вас, наверное, был план, цель. Вы все равно по улицам далеко не уйдете. Давайте обмен? Вы мне – помощь. А я вас провожу, куда скажете. Не сам, конечно, но карту отдам и отмечу там, что сам знаю. Пожалуйста. Только побыстрее решайте. У них сейчас пересменка начнется. Нужно успеть.

Аца бросил быстрый взгляд за спины группы. Алиса обернулась. Военные продолжали лениво курить. Кто-то разговаривал по рации. Мика спросил:

– Сейчас носить будем?

– Сейчас начнем. Только к ночи, скорее всего, закончим. Но вы не переживайте, будем меняться. У нас есть вода, в музейном кафе кое-что в буфете осталось: шоколадки, печенье. Кофемашина даже работает.

Патруль тем временем оживился. Затушили окурки прямо о сиденья и стали проверять оружие. Алиса различила вдали пока еще слабый, еле слышный гул мотора.

– Я пойду, – сказал Мика.

– Пойдем все, – сказала она. – Будем помогать, кто сможет. Нужно, чтобы Ивана проспалась. Аца, будет, куда женщин спрятать?

– Будет. Вчетвером справимся. Это и так больше людей, чем я рассчитывал. Так, они сейчас пойдут к дороге, как раз успеем проскочить назад.

– Хорошо.

Подождали десять минут, пока патруль всем составом не направился к дороге. Марко взял Ивану на руки. Она ушла в хмельной сон, и только мотала головой и иногда стонала что-то невнятное сквозь сжатые губы. С первых шагов Алиса почувствовала, как долго они сегодня на ногах. Ноги точно свинцовые. На удивление из всех бодрее всего шла госпожа Мария все таким же тренированным шагом. Алиса представила, как полвека назад молодая и красивая Мария Станкович бодро ходила в горные походы, занималась бегом и играла в какой-нибудь спортивной сборной тогдашней Югославии. Может быть, на трибунах ее и приметил начинающий партиец Йоца.

Сделали круг по парковой зоне, пока Аца не сошел с тропы. Дальше шли прямо по траве, между толстых развесистых дубов. Аца вывел их к зданию, похожему на круизный лайнер. Два больших застекленных крыла напоминали палубы. Наверное, это и был музей. Но Аца повел группу не к нему, а к приземистому кирпичному домику, за которым журчали струи фонтана в небольшом круглом бассейне. Отпер стеклянные двери.

– Кому нужно отдохнуть, пусть посидят здесь. Я принесу воды и подкрепиться чего-нибудь.

Алиса с сомнением покосилась на стеклянные двери, такие же легкомысленные, как в школе танго. Какое может быть укрытие за такими дверями?

– Воды можно, а подкрепиться у нас есть. Аца, а тут точно безопасно? Это вообще что?

– Мавзолей, – с удивлением ответил он, как будто Алиса спрашивала, какого цвета небо. – «Дом цветов». Мавзолей маршала Тито. Госпожа, а вы куда?

Госпожа Мария уверенно прошла внутрь между двумя вишневыми бархатными полотнищами и полосами буйно разросшейся зелени в длинных прямоугольных клумбах. Алиса шагнула за ней и увидела, как госпожа Мария подошла к белому мраморному кубу и прикоснулась к нему ладонью.

– Ну, здравствуй, – сказала она.

Алиса поймала недоуменный взгляд Ацы. Поманила рукой Марко, который все еще держал Ивану на руках. Сама потянулась к молнии на его куртке с коротким «Можно?». Марко кивнул. Алиса расстегнула на нем куртку и нашла во внутреннем кармане сложенную пополам фотографию. Развернула и протянула Аце. Он нахмурил брови. Всмотрелся. Постучал кончиком пальца по груди Йоцы.

– Йосип Станкович. Прошел через всю Народно-освободительную войну бок о бок с тогда еще не маршалом Тито.

– Какую войну? – переспросила Алиса.

– С июля сорок первого по май сорок пятого. Вы же русская, да? Вы ее зовете, как и все, второй мировой?

– Великой отечественной.

– Интересно, правда? Одна и та же история, а какие разные имена мы хотим ей присвоить. У вас, русских, все великое. Цари. Сталин. Война. У нас все народное. Партия, армия. Даже тайная полиция, и та звалась департаментом по защите народа. Станкович занимал там не самый высокий пост, но это официально. А по фактам…