– Сразу сообщайте о малейших изменениях ситуации, – сказал первый заместитель председателя.

«Я под колпаком, под колпаком», – мысленно повторял Алексей, попрощавшись с Татьяной и мчась домой, чтобы переодеться и взять вещи. Видимо, адреналин минувшей ночи продолжал выделяться, и он чувствовал необычайный подъем. Страха почему-то не было, и такой факт удивлял его. Может, всё из-за того, что он даже в милицейской КПЗ не сидел ни разу в жизни?

Пакет с запиской от Дениса Татьяна вручила ему еще ночью, не включая свет. Он вскрыл его дома, в кладовке, где никогда не было лампочки, и изучил документ при свете карманного фонарика, для пущей гарантии укрывшись пледом. Из книг и фильмов Алексей знал, что умельцы от спецслужб, кроме микрофонов, устанавливают скрытые фото- и видеокамеры. Он многое сказал бы по поводу плана мероприятий «Журавли», но сейчас наступило время не говорить, а делать.

Свой план выстроился в голове у него довольно быстро. Пройдя в 9.00 пост охраны на первом этаже редакции, Алексей достал из сумки мобильный телефон, переданный ему Денисом, а Денису доставшийся от Панина, и нажал красную клавишу справа. Телефон, издав мелодичный звук, ожил. Ожидаемый входящий звонок прозвучал в 9.10. На дисплее высветился неизвестный городской номер.

Гончаров намеренно не заходил в свой кабинет, стоя всё это время у окна в конце коридора.

– Алло, я слушаю, – отчетливо произнес он.

– Ты в порядке? – быстро спросил Денис.

– Да. Ты где?

– Запомни одну фамилию, обязательно назовешь кому надо, – Денис, кажется, прикрывал трубку ладонью.

– Чью?

– Сергеев. Первый зам председателя. Понял? Ты понял?

Алексей понял, о каком председателе речь.

– Да, понятно. Это точно?

– Точно. Всё, удачи!

Разговор был окончен. Алексей спрятал мобильник в карман пиджака и вспомнил, что надо бы забрать командировочное удостоверение. Еще спустя пару минут он входил в приемную заведующего отделом.

– Вас искали, – выложила ему секретарша Юлия.

– Кто? Зачем?

Юлия педантично подняла свои записи.

– Звонил Сергей. По фамилии и должности не представился, просил срочно перезвонить. Вот его номер с кодом…

– Можно справочник?

Слово «срочно» в свете актуальных событий всё более переставало казаться случайным. Названный телефонный код числился за Ригой, столицей Латвийской ССР. Пока не понимая, что это могло бы означать, Алексей устремился обратно в коридор.

– А командировочное? – успела крикнуть вслед ему педантичная Юлия.

На вызов с мобильника ответил равнодушный женский голос:

– «Арка».

– Полковника Колыванова, пожалуйста.

– Кто спрашивает?

Алексей придал своему голосу официальное звучание, напоминавшее о том, что он представляет центральный партийный орган.

– Москва, газета «Правда», Гончаров Алексей Николаевич.

– Соединяю.

– Лёша, привет, – сказал Колыванов через несколько секунд. – Как сам?

– Выполняем пятилетку. Случилось что-нибудь?

Колыванов помолчал у себя в штабе.

– Ты можешь устроить мне встречу с министром обороны? – наконец спросил он.

– С кем?! – опешил Алексей.

Колыванов замялся.

– Лучше бы, конечно, с президентом.

РЕТРО-5

1 мая 2005 года, воскресенье

Демонстрация, в которой принимали участие правдисты, завершилась точь-в-точь по расписанию. Алексею, как сотруднику с малым стажем работы в главном партийном органе, только этой зимой принятому в ряды КПСС, выпало нести портрет Карла Маркса. Явка на праздник всех трудящихся была в его новой редакции обязательной, а отсутствие допускалось исключительно по болезни, подтвержденной бюллетенем.

Гончаров, сколько себя помнил, регулярно посещал первомайские торжества: то шагал в обществе родителей, размахивая флажком с надписью «Миру – мир!», то выходил вместе с классом или курсом под присмотром педагогов. После вуза, вплоть до переезда в Москву, наступил период, когда он пропускал Первомай. В «Молодежном вестнике» тогда не практиковали тотальную мобилизацию, отбирая ходоков путем жребия. Демонстранты, которые представляли Дом печати, уже в самом начале маршрута вливались в районную колонну, а потом общую численность обеспечивали два больших завода. На периферии даже после сворачивания перестройки партийные комитеты не лютовали по формальным поводам и не требовали стопроцентной посещаемости.

Старый советский церемониал был в принципе не в тягость Алексею. К призывам, раздававшимся из громкоговорителей, он давно не прислушивался, «ура» кричал вместе со всеми на автопилоте, шел и останавливался, пока подтягивались отстающие, и снова двигался вперед, размышляя о своем. Коллеги утверждали, что лицо у него при этом было вполне одухотворенным.

Сегодняшний проход по Красной площади длился недолго. Выйдя на ее брусчатку, они по команде распорядителей ускорились и миновали темно-багровую глыбу мавзолея в достаточно резвом темпе. Верховных вождей Советского Союза корреспондент «Правды» в очередной раз рассмотрел плохо, ясно выделив из общего ряда лишь фигуры президента и генсека.

– Егора Кузьмича годы не берут! – восхищенно делилась впечатлениями Людмила Короткова из отдела партийной жизни, когда колонна была уже на Васильевском спуске. – Уникальный человек!

На восторженный тон она сбивалась всякий раз, как только речь заходила о любом начальстве. Завотделом, которому она также чуть ли не пела хвалу прямо на планерках, морщился, но терпел эти выплески лояльности. Вот и Гончаров сейчас округлил глаза, как будто присоединяясь к сказанному, однако смолчал. Но не стал молчать шагавший рядом, с красным воздушным шаром на веревочке, старший корреспондент Плотников.

– В горах Тибета, говорят, и не такие уникальные есть, – буркнул он.

Плотникову было очень хорошо за полтинник, и в «Правде» он начинал трудиться еще при позднем Брежневе. Имея характер угрюмый, далеко не компанейский, этот сотрудник глядел на весь редакционный молодняк, включая Короткову, без приязни, писал много и быстро, взбадриваясь отнюдь не чаем или кофе. По случаю Первомая товарищ явно хватил граммов сто пятьдесят или двести, отчего глаза его блестели.

– Каких таких горах? – встрепенулась Людмила.

– Где чудеса и леший бродит, – насмешливо ответил Плотников.

– О чем вы, Георгий Станиславович?

– Что здесь неясного? Страна чудес и там, и тут.

У Алексея возникло ощущение, что разговор, ведущий не туда, следует прекратить. Он деликатно тронул Плотникова за рукав куртки, но тот резко отдернул руку.

– Наши чудеса не созерцательные, а созидательные, – отчетливо, как ведущая на радио, проговорила Короткова.

– Да уж, созидали, пока заседали, – Георгий Станиславович смотрел с нескрываемой издевкой.

Гончаров решил, что насчет двухсот граммов он, пожалуй, промахнулся. Старший корреспондент точно выпил больше.

– Отказываюсь вас понимать, – с обидой поджав тонкие губы, произнесла молодая коллега.

– Дуру из себя не строй, – посоветовал Плотников, по-прежнему сжимая веревочку от шара. – Леонида Ильича уже переплюнули и всё остановиться не можем. Народ смеется… Да о чем с вами говорить! К кормушке пролезли и рады. Какие вы, к чёрту, коммунисты?

– У меня отец тридцать лет член партии, деду партбилет вручали в сорок втором году в Монголии… – Короткова обиделась не