буркнул король.

Костису лакеи сильно напоминали свору тявкающих собак. Однако их трудно было за это осуждать. Все, кроме разве что Седжануса, были потрясены до глубины души.

– Отпейте хоть глоток, ваше величество, – сказал один, протягивая стакан.

– Это всего лишь кошмар.

– Чистую сорочку…

– Прочь отсюда! – заорал Эвгенидес. – Прочь!

* * *

Лакеи на миг отпрянули, потом снова сомкнули ряды. Раскрыли было рот, но их прервал голос королевы:

– Кажется, его величество ясно выразил свои пожелания.

Лакеи в ужасе обернулись к дверям. Королева ответила им суровым взглядом.

– Уходите, – велела она. – Прочь.

Они бросились к выходу.

Костис находился по дальнюю сторону кровати и, отступая, старался сохранить хоть капельку достоинства, поэтому добрался до двери последним. Оглянулся. Королева садилась на край кровати. От волнения она двигалась нескладно и в то же время была исполнена утонченной грации, словно цапля, которая опускается на верхушку дерева. Костис невольно залюбовался.

Она коснулась лица короля, положила ладонь ему на щеку.

– Всего лишь кошмар, – сказал он. В голосе до сих пор слышалась хрипота.

А вот голос королевы был прохладен.

– До чего неловко, – произнесла она, глядя на его искалеченную руку.

Король поднял глаза и проследил ее взгляд. И правда неловко. Неловко проснуться от кошмаров, вопя как младенец. Но куда более неловко стать причиной кошмаров, от которых с криком просыпается твой муж. По лицу короля промелькнула улыбка.

– Ой, – сказал он, и это относилось скорее к боли в боку. Королева заключила его в объятия. – Ой, – повторил он.

Костис в смущении повернулся к лакеям, стоявшим вокруг. Они были удивлены не меньше его, и Костису подумалось: не их это дело, никого здесь не касается, как король с королевой будут улаживать свою ссору. Нечего им всем тут делать. Он подошел к двери, просунул руку в дыру, оставшуюся на месте замка, ухватился за щепки и захлопнул.

Лакеи злобно посмотрели на него, но никто не посмел сказать ни слова, чтобы не привлекать внимания королевы. Костис огляделся и встретился глазами с одним из своих гвардейцев.

– Очистить помещение, – приказал он.

Тут уже лакеи запротестовали – тихо, но горячо. Сквозь ропот прорезался голос Седжануса:

– По какому праву ты тут раскомандовался, взводный?

Костис не ответил. Седжанус знал его звание, но оно ничего не значило. Даже в звании лейтенанта он не имел никакой власти над королевскими лакеями.

– И как ты намереваешься добиться выполнения своего приказа? – снисходительно протянул Седжанус, прекрасно понимая, что такая манера приводит всех в бешенство, и этим сам подсказал Костису ответ.

– Если понадобится, под дулом ружья, – ответил Костис.

Рука Седжануса потянулась к ножу на поясе. В тот же миг половина гвардейцев в комнате положила руки на мечи, а другая половина поставила ружья прикладом вниз и стала заряжать.

Костис не сводил глаз с Седжануса. Остальные лакеи всего лишь овцы. Они пойдут за Седжанусом, куда он прикажет, и, когда тот дернул плечом и презрительно фыркнул, Костис вздохнул с облегчением.

– Думаю, никто из нас не желает беспокоить их величеств, – заявил Седжанус.

В коридоре за кордегардией Костис расставил своих гвардейцев. Сам встал у дверей, но сначала проверил остальную часть королевских покоев – нет ли там посторонних. В коридоре толпились лакеи короля и свита королевы. Кто-то притащил скамейки и вынес стулья из приемных. Костис подавил зевок и потер ухо – в нем начинала пульсировать боль. Оно распухло, одеревенело от засохшей крови. Приглядевшись, он заметил кровь и на плече. Видимо, вторая пуля, срикошетив, все же не прошла мимо. Тут появилась Фрезина, старшая из королевских служанок, седая старушка с аккуратно зачесанными волосами. Она улыбнулась ему, подошла ближе. Белая тряпица в ее руке была влажная и пахла лавандой.

– Молодец, лейтенант, – прошептала она, старательно вытирая кровь. Закончив, еще раз улыбнулась ему и села на скамью неподалеку.

Ее поддержка на фоне злобных взглядов королевских лакеев была очень приятна, и Костису хотелось, чтобы она побыла тут подольше. Однако совсем скоро к Фрезине подошла другая королевская служанка, Лурия, что-то прошептала на ухо, и, обменявшись с ней парой слов, старушка встала. Кивнула остальным служанкам, и они удалились, оставив гвардейцев с королевскими лакеями глядеть друг на друга в коридоре.

* * *

Ночь выдалась долгая.

Королевские лакеи то играли в кости или карты, то ложились вздремнуть на скамьи. Костис с гвардейцами стояли на постах. Костису хотелось бы, чтобы лакеи тоже ушли вслед за служанками королевы, но, видимо, им полагалось находиться поблизости на случай, каким бы маловероятным он ни казался, что король позовет их. В конце концов почти все лакеи уснули.

Гвардейский караул сменился поздно ночью. Костис отправил своих людей в казармы, а сам остался стоять на посту. Только его авторитет мешал лакеям войти в кордегардию. Новый капитан, Энкелис, так и не появился, хотя наверняка слышал о стычке между гвардейцами и лакеями. Никого из других лейтенантов тоже не было, хотя и они не могли не знать о случившемся. Без сомнения, они решили снять с себя всякую ответственность и предоставить Костису самому выпутываться из этой переделки.

* * *

Фрезина вернулась, когда из атриума в конце коридора стал пробиваться сероватый рассвет. Встав перед Костисом, спиной ко всем, кто был в коридоре, она протянула ему кольцо с печатью, выгравированной на рубине.

– Прошу проследовать со мной, лейтенант, – сказала она.

Костис удивленно покачал головой. Он не мог оставить свой пост у двери короля.

Она сурово взглянула на него и подняла кольцо повыше. На нем была печать королевы Аттолии. Держа его, Фрезина говорила голосом королевы. Ослушаться ее значило ослушаться прямого приказа королевы.

Костис бросил взгляд на закрытую дверь за спиной. Потом снова поглядел на служанку. Она не стала ничего объяснять. Он понимал, хоть и не говорил никому, что приказ охранять короля денно и нощно, поступивший от Энкелиса, исходит от самой королевы. Он снова окинул взглядом толпу, собравшуюся в коридоре, спросил себя, чем можно будет оправдаться за то, что он оставил короля и королеву без охраны, и не нашел ответа.

– А мои люди? – спросил он служанку.

– Оставь их здесь, если хочешь. Они не понадобятся.

– Хорошо. – Король и без него останется под надежной защитой. Он велел дежурному взводному никого не впускать в королевские покои, пока их не позовет сам король или королева. Потом пошел за служанкой.

* * *

В роскошной кордегардии королевы он оставил меч и ружье, отобранное у другого гвардейца. В королевские покои нельзя было входить с оружием. Потом проследовал за своей провожатой по длинному коридору и анфиладе в небольшую комнату, судя по обстановке, переднюю, где стояли кушетка и письменный стол, а в глубине виднелась дверь. Осторожно постучав, Фрезина отперла замок и открыла дверь. Старушка была невелика ростом, и Костис свободно видел через ее плечо. На позолоченном кресле сидела и ждала его королева.

Костис зажмурился.

Не чуя под собой ног, шагнул вперед, но мысли были далеко, совсем в других покоях. Сделав три шага, охватил взглядом всю спальню королевы: деревянные панели на стенах, златотканые ковры на полу, сундуки, письменный стол и несколько кресел, кровать на возвышении с покрывалом из золотой парчи. Ни столбиков, ни балдахина, ни занавесей. Ничто не скрывало спящего на ней человека.

Еще даже не увидев темных волос на подушке, Костис уже понял, кто это. И если бы не усталость, воспринял бы это без удивления. Эвгенидес давно доказал, что может незаметно передвигаться по любым закоулкам аттолийского дворца. И естественно, и он, и королева могли проходить в покои друг друга втайне от посторонних глаз.

– Пару часов назад он принял несколько капель летиума, так что нет особой нужды соблюдать тишину, – сказала королева. Костис обернулся к ней и торопливо вытянулся во фрунт. Однако это не помешало ему залиться краской до корней волос.

Она улыбнулась:

– Побудь здесь, пока он не проснется.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Можешь сесть.

– Благодарю, ваше величество. – Костис не шелохнулся.

– Когда он проснется, позови служанку.

– Слушаюсь, ваше величество.

Когда она ушла и дверь за ней закрылась, Костис перевел дух и огляделся. Осторожно приблизился к кровати. Король лежал лицом в другую сторону. Костис склонился рассмотреть его, понимая, что такая вольность доступна очень немногим. Во сне Эвгенидес выглядел совсем другим. Моложе и – Костис долго подбирал слово – мягче. Раньше Костису и в голову не приходило, что король постоянно напряжен, пока это напряжение не развеялось под действием макового сока.

Задумавшись, Костис отошел от высокой кровати. Рядом стояло приземистое кресло. Костис неуверенно сел. Пряжки на кирасе впились в бок, убеждая, что это не сон.

За окном медленно разгорался рассвет. Небо было еще серым.