Старик отдал приказание только мальчику. Мальчик повторил слово в слово. Старик продолжал:

— Из своих могучих рук Брахма сотворил воинов, чтобы они служили царю и охраняли его подданных… Из своих бедер он создал крестьян, ремесленников ростовщиков и торговцев… Наконец, из своих испачканных пылью и грязью стоп он создал слуг и рабов. Они называются шудры и произведены на свет лишь для того, чтобы обслуживать всех других… Повтори!

Выслушав мальчика, старик поднял палец:

— Из четырех частей своего тела Брахма создал четыре рода людей — четыре касты, каждую для чего-нибудь. И человек не может перейти при жизни из одной касты в другую нигде, никогда и ни при каких условиях. Для чего он предназначен, то и должен выполнять всю жизнь… Страшная кара уготована тому, кто посмеет уклониться от своих обязанностей… Когда он умрет, душа его переселится в тело человека низшей касты или воплотится в какое-нибудь мерзкое животное — в гиену или свинью. Зато душа праведника найдет свое воплощение в теле человека более высокой касты… Повтори!

Мальчик повторил. Девочка слушала, широко раскрыв глаза и беззвучно шевеля губами. Старик погладил ее по голове, похвалил мальчика и сказал:

— Смешав воедино вечные частицы главных божеств с частицами Света, Огня, Солнца, Луны и Воздуха, сотворил Брахма царя, чтобы он охранял порядок этого мира. Если бы царь не наказывал неустанно тех, кто должен быть наказан, мир был бы потрясен в своих основах и низшие взошли бы на место высших. Как пиявка, пчела и теленок едят свою пищу, так царь должен взимать налог со своих подданных… Когда царь сражается, он не обращается в бегство… Сражаясь с врагом, он не пользуется никаким вероломным оружием — ни ядовитыми стрелами, ни стрелами с зазубренными наконечниками, ни стрелами с наконечниками, раскаленными на огне… Он не убивает того, кто сдается в плен и, если враг упал с колесницы, он не вонзает копье в упавшего. Ни спящего, ни безоружного, ни тяжелораненого, ни больного не убивает царь, а дарует пощаду… Повтори!

Пока мальчик повторял, мы смотрели на битву. Увы!.. Даже с этого берега было видно, как там добивали раненых и потерпевший поражение раджа, словно заяц, улепетывал на своем слоне с поля боя, чтобы укрыться за кирпичными стенами видневшегося вдали города…

Закончив повторение, мальчик указал глазами на противоположный берег.

— Почему ты говоришь одно, а там происходит другое? — спросил он.

— Потому что некоторые раджи плохо учат свои уроки, — грустно ответил старик. — Но это ничего не значит… Настоящий человек всегда должен следовать законам чести и добродетели, а не поступать, как трусливый и злой шакал.

— Я тоже хочу что-нибудь повторить, — попросила девочка. — Скажи и мне.

Старик повернулся к ней, потеребил свою красную бороду и наставительно произнес:

— Женщину, которая совсем не рожает детей, муж может покинуть на восьмой год. Женщину, которая рожает только девочек, можно покинуть через одиннадцать лет. Но со сварливой женой можно развестись немедленно!.. Так записано в священных законах Ману. Повтори.

— Безобразие! — фыркнула Нкале. — Чему он учит ребенка!

Последние слова прозвучали уже в темноте — мы снова неслись куда-то…

— Поняли? — спросил Каген. — Нил — Междуречье — Инд… Далее — везде. Вот на чем она свихнулась, наша эмвешка!..

— Если ты прав, — сказал Александр Петрович, — осталось не так уж много. Долина Ганга и долина Хуанхэ.

— После чего из-под колпака будут извлечены наши высохшие, как мумии, хорошо сохранившиеся тела…

— Я слышал, что некоторым пророкам иногда здорово попадало, — сказал я. — Их побивали камнями.

— За ложные предсказания?

— За лишнюю болтовню!

— Не надо, мальчики, — сказала Нкале. — Пока мы живы, будем вести себя как настоящие исследователи. Как Ливингстон, как Седов или Роберт Скотт!.. Между прочим, вы заметили — во время высадок, когда происходит что-нибудь интересное, жажда мучит гораздо меньше… Заметили?

Догадка Кагена о пяти долинах очень заинтересовала нас. Теперь мы с нетерпением ждали следующей остановки — будет ли это Ганг?..

Во всяком случае, это была речная долина. С первого взгляда можно было увидеть, что осваивать ее приходилось труднее других. Тропические заросли начинались у самой воды и простирались по берегам на всем пространстве, которое мог охватить взор. Чтобы высвободить под посевы даже малую пядь этой земли, ее нужно было отвоевывать у джунглей — вырубать вековые деревья, выжигать кустарник. Буйная тропическая растительность беспрерывно вела ответное наступление на обработанные поля. К тростниковым хижинам небольшой деревни, возле которой мы оказались, вплотную подступали оплетенные лианами дебри…

Таймеры показывали 1226 год до нашей эры. Вечерело… Косые лучи заходящего солнца окрашивали в оранжевый цвет мутно-бурую гладь реки. Возвращающиеся с полей женщины несли на головах большие плоские корзины, наполненные свежими овощами. Мальчишки гнали на водопой могучих буйволов и одногорбых быков — зебу… Мужчины заканчивали работу в джунглях. У этих людей были уже настоящие железные топоры, которыми они рубили деревья. Над каждым деревом одновременно трудились три-четыре человека. Когда дерево было подрублено, к нему подводили работягу-слона, и он валил его, упираясь лбом или наваливаясь плечом на ствол. Другие слоны оттаскивали очищенные от ветвей бревна к реке и сталкивали их в воду, чтобы люди могли сплавлять их вниз по течению… На соседнем участке дымно выгорал кустарник… К берегу причаливали рыбачьи лодки…

— Ганг… Ганг… — закивал Александр Петрович, когда мы разбудили его. — Священная река… Индийцы считают, что она течет по небу, по земле и под землей… — Выдав нам эту скромную информацию, он тут же заснул опять.

— Хорошо землянину! — с завистью сказала Нкале. — Когда он спит, он почти не расходует энергию и не испытывает никаких мук. А мы…

С того места, где мы стояли, мы могли наблюдать за всем происходящим только из отдаления. Конечно, вблизи было бы интереснее. Но оставить Александра Петровича и пойти в деревню мы не решались — вздумай эмвешка снова пуститься в путь, неизвестно — сумеет ли она собрать нас, если мы разбредемся. А взять спящего с собой мы не могли — не было уже сил поднять его на руки. Вот и приходилось сидеть рядом с ним, издали наблюдая, как в деревне зажигаются костры, женщины готовят ужин, мужчины собираются группами и обсуждают свои дела…

Разговаривать не хотелось… «Странно, — думал я, — почему это, когда