дверь, уперлась локтями в стол и со вздохом обхватила голову руками. Ночное предчувствие не обмануло: встреча действительно создала только больше проблем.

Оставшееся до визита принца время Ная провела, завалившись на кровать в своей комнате и заперев дверь. Ей настоятельно требовалось осмыслить разговор с Даритой, но ни за весь путь от кабака до кабаре, ни за полчаса созерцания висевшей под потолком картины никаких ценных мыслей не появилось. Кроме одной: ее пытаются втянуть в темную историю, которая не закончится хорошо. Сильные мира сего выплывут и достигнут своих целей, бросив исполнителей тонуть в разведенном болоте недомолвок и интриг.

С другой стороны… а был ли у нее вариант остаться в стороне? Все ведь началось не с предложения Крейга или Дариты встретиться — незнакомый бард ходил кругами около трактира даже не в этом королевстве! Чаща хрупкого мира балансировала на лезвии ножа, и достаточно всего пары капель, чтобы она сорвалась и разлетелась вдребезги.

Если в чем Дарита и права, так это в том, что любой несчастный случай с принцем скажется на мирной жизни обычных горожан Лангрии. За примером далеко ходить не надо — всего в сутках пути в окружении сожженных деревень находится многострадальная Шинта, судьба которой подвисла на тонкой нити. Так или иначе, трагедия с лордом Мейсомом скажется на всех жителях — приграничье, активная торговля с Даргией и единственный путь вглубь Верны, любые изменения повлияют на привычный уклад.

Но ведь можно и не вмешиваться! Дернуло ее назваться бардом, никто ведь не предупреждал в семнадцать лет, что помимо прочего ее ждет еще и политика… Может, а ну его все? Оттереть лицо, выкинуть парик и уехать, Верной мир не ограничивается. Да хотя бы вернуться на Инеистые острова, север не так мал, а Стормгрит и вовсе один из крупнейших городов. Стать не бардом, а скальдом, подобрать себе национальный костюм и превратиться в еще одну экзотическую диковинку, как тетушка Арна, развлекающая народ гаданием на рунах. А дворцовые перевороты пускай случаются без нее.

Ная перевернулась на бок, обняла вытянутую из-под головы подушку и поджала ноги.

Да, точно — сбежать, а потом краем уха слышать о том, как ломаются судьбы людей, решивших обратиться к ней за помощью и ничего плохого лично ей не сделавших. Знать, что кто-то снова тонет во мраке и находится в одном шаге от черты, за которой начинается безумие. Видеть, как в агонии переплавляется целое королевство, и неважно, повлияло бы ее участие хоть на что-то или нет — она этого даже не узнает, если сдастся и не попробует.

Бросить на растерзание грядущим переменам друзей — Лу, Дорга, всех близких и просто хороших людей. Начать с чистого листа, убеждая себя, что в прошлом не осталось ничего ценного.

Так проще, легче, безопаснее — но совершенно невыносимо будет жить с осознанием, что могла помочь и не стала. Испугалась и спряталась в норку. Да, никто не обвинит в малодушии и трусости — война совсем не ее, но собственную совесть этим не убедишь.

Даже Дарита боится, но бьет лапками по сливкам, в которых тонет.

Ная выдохнула и разжала судорожно стиснутые на несчастной подушке руки. Нет, так просто она не сдастся.

Хотя раз уж вспомнила Арну с ее гаданиями… Говорят, тетушка, обладая сильным даром, отказалась становиться вельвой — якобы заглянула в будущее и увидела, что ее судьба связана не с этим. И, тем не менее, провидицей она была неплохой, а костяные фишки с рунами ощущала как часть себя, научив Наю гадать и собрав для нее собственный комплект. Мастерства Арны Ная так и не смогла достичь, но кое-как разбираться в знаках научилась.

Кажется, сейчас именно тот момент, когда даже скромный совет от высших сил придется кстати.

Она подвинулась к краю кровати и, сунув руку в стоявшую рядом тумбочку, нащупала холщовый мешочек с пятьюдесятью прямоугольными костяными фишками с вырезанными на них рунами. Арна обычно настраивалась на гадание, заваривая настой и зажигая свечи, но глубокое предсказание и не требовалось, а времени на ритуалы не было.

Пальцы одну за другой достали из мешочка три фишки, сложив их рядом друг с другом. Ная глянула на получившийся расклад и вздохнула: проводник, пустота, привратник. Нельзя гадать на ведьм, тем боле самой на себя — попросту бессмысленно, руны улавливают связь с Аангремом, ее и показывают. Спрашивать об Арне было бы вообще бесполезно, руны бы просто не дались в руки, фишки бы выскальзывали, кроме одной, абсолютно чистой, которая попадалась только для тех, чей путь неопределен или окончен, как у мертвецов. Или соблюдающих все предосторожности ведьм.

В дверь постучали, и Ная поспешила смахнуть расклад обратно в мешочек. Не то, чтобы кто-то здесь начал задавать вопросы, но даже перед Лу открывать все свои умения не хотелось. Толку-то от них…

— Его высочество прибыл, — негромко сказала Луиза, деликатно не пытаясь ломиться в комнату, да и такое поведение недостойно графини. — Надеюсь, ты не передумала.

— Нет, — Ная встала и решительно повернула ключ в замке. — Идем.

Чего ждать от встречи с принцем, Ная не знала и на всякий случай готовилась к худшему — расшаркиваниям, разговорам полунамеками и снисходительному отношению, которое часто встречалось у людей знатного происхождения. Этикетом она владела и держаться в обществе умела, но от всей души не любила и старалась без необходимости в высший свет не лезть. Лу, впрочем, была спокойна, как будто ей предстоял деловой разговор не с лордом Лангрии, а музыкантом, решившим выступить в кабаре.

Вопреки опасениям, Крейг производил приятное впечатление человека, не зацикленного на придворных условностях. Он расслабленно сидел в кресле в кабинете Луизы и листал одну из книг, которую она имела привычку забывать в самых неожиданных местах, а в обычной рубашке с подвернутыми рукавами вместо строгого мундира и с неаристократически короткой стрижкой больше походил на рядового сотрудника одного из городских департаментов.

Говорят, его отец — великий приверженец этикета, не терпящий вольности при дворе. Ная искренне понадеялась, что изгнание никак не связано с внешним видом непокорного сына, иначе это была бы самая абсурдная междоусобица в мировой истории.

Услышав, что дверь открылась, Крейг отложил книгу и поднялся, приветствуя; Лу ему улыбнулась и, игнорируя правила приличия, устроилась за своим столом.

— Гильрани, бард, — коротко представила она, указав на Наю. — Его высочество герцог Лангрийский.

— Можно по имени, — сказал он, снова садясь. — Так удобнее, если будем сотрудничать. Рад знакомству.

— Взаимно, — Ная опустилась в свободное кресло. — Вы уверены, что я