– Это чудо, что ты оказался рядом, – сказала Катя. – Спасибо.

– Да никакого чуда. – Шурик пожал плечами, засмущавшись. – Ты ведь сама назначила встречу по этому адресу.

– Я? – Она удивленно посмотрела на него, точно перед ней сидел сумасшедший.

– Да, сегодняшняя записка, – подсказал Шурик, списав Катино удивление на рассеянность после недавних событий.

Ник снова вмешался в тексты. Теперь – чтобы защитить. От осознания того, что произошло вокруг нее за какие-то полчаса, Катя едва не заплакала. Шурик, наблюдая этот странный скачок настроения, заволновался: чай, который должен был успокоить, сделал все наоборот.

– Не плачь, – заботливо сказал Шурик, готовый, казалось, в любую секунду зареветь вместе с ней. Но в этом неуклюжем, робком парнишке ей впервые удалось разглядеть доброту и заботу.

– Я почти не плачу, – отозвалась она и положила голову ему на плечо. На миг Шурик дернулся, не ожидая такого щедрого жеста в свой адрес, но его острое, костлявое плечо вернулось в устойчивое положение, позволяя Кате остаться. Едва склонив голову, она сказала: – Ты думаешь так громко, что я уже знаю, о чем хочешь меня спросить.

– Извини, я повременю со своим любопытством, – ответил Шурик и смутился.

– Я сама не понимаю, как материал оказался подменен. Ты ведь знаешь, что я всего лишь стерла данные с ее компьютера.

– Знаю, – подтвердил он.

– Мне хочется быть с тобой предельно честной, но я сама не могу объяснить происходящее, – сказала она, закрыв глаза; так они болели меньше от слез и холодного ветра.

Честность была лишь в желании выглядеть откровенной, но за этим скрывалась тайна о Нике – способности ее воображения влиять на реальность. Об этом она не могла рассказать Шурику – уж лучше выглядеть лгуньей, чем сумасшедшей.

Шурик мог бы просто уйти, снова разочаровавшись в ней, но остался рядом.

– Представим, что ты нашла правдивое объяснение всему.

– Я буду тебе благодарна. – Она поднесла к губам термос. Чай был по-прежнему горячим, а от лимона щипало язык.

Несколько минут они сидели в молчании: Катя пыталась согреться горячим напитком, а Шурик крутил в руках ее разбитые очки, словно надеялся так починить их. Мимо проехал трамвай, громыхая железным телом по рельсам, и скрылся в сумерках, как призрак. Они были полностью поглощены своими занятиями, будто в мире не осталось ничего интереснее термоса с чаем и разбитых очков.

– Уже поздно. – Тихий голос Кати нарушил молчание. Шурик перестал вертеть в руках сломанные очки и перевел взгляд на нее, всем своим видом говоря: «Не уходи». Но вслух сказал совершенно иное:

– Ты замерзла, наверно. Посидим до первого трамвая?

Катя кивнула – и ее согласие действительно означало желание провести это время с Шуриком. В один момент что-то в ней изменилось.

Она вернула ему термос, поблагодарив за вкусный чай, и стала вглядываться в темноту, ожидая трамвай. Он показался вдалеке уже через пару минут, как если бы ждал условного сигнала от нее.

– Твой маршрут, – известил Шурик, который четко видел цифровое табло.

– Спасибо! – сказала Катя, но голос утонул в громыхании железной гусеницы. Шурик не слышал ее слов, но прочитал по губам и ответил улыбкой.

Прощаясь, она, подчинившись внезапному порыву, крепко обняла Шурика.

В трамвае было тепло и малолюдно, она выбрала место у окна и выглянула на улицу – Шурик по-прежнему стоял на остановке, словно провожая ее в долгую поездку. Он улыбался и махал рукой, а в другой держал термос. Катя помахала в ответ, и трамвай, точно убедившись, что все ритуалы по провожанию выполнены, дернулся и заскользил по рельсам.

Из окна город казался размытой картиной, словно нарисованной акварелью. Катя различала яркие пятна света – это были фонари, мрачные тени зданий и проносящиеся мимо силуэты машин. А люди выглядели как штрихи и точки – ожившие пунктиры, нанесенные на карту города. Трамвай медленно катил по улицам, единственный никуда не торопясь. Стук колес и покачивание убаюкивали Катю, и она изо всех сил старалась не закрыть глаза, чтобы ненароком не уснуть. Наконец, трамвай дополз до нужной остановки, и Катя снова попала в холод улицы. Едва ли не бегом она ринулась к своему дому, опасаясь, что Ирка может поджидать ее где-то поблизости. Лишь прошмыгнув в подъезд, Катя почувствовала себя в безопасности.

Оказавшись в квартире, она, не разуваясь и не снимая пальто, бросилась к компьютеру. Белое поле текстового редактора ослепило ее. Глаза, еще красные после слез, защипало. Катя зажмурилась на несколько мгновений, а когда снова посмотрела на монитор, курсор уже скакал по строчкам, выплевывая буквы:

– Ты в порядке? Я волновался!

– Все хорошо, – написала она, снова зажмурившись. В глаза словно песка насыпали.

– Я рад.

– Никуда не уходи, я сейчас!

Катя пошла в ванную, чтобы умыться. После холодной воды стало значительно легче. Вернувшись, она прочитала очередное послание:

– Я тут. Никуда не денусь из этого текста.

– Я на всякий случай. Не хочу, чтобы ты прекращал со мной говорить.

– Настроение, я смотрю, у тебя не очень…

– Откуда ты узнал обо всем?

– Почувствовал.

– Твои объяснения с каждым разом становятся все бессмысленнее, а я все больше в них верю.

– Но я честен с тобой. Иногда правда может показаться полнейшим вымыслом, но доверие к человеку испытывается именно такой правдой.

– Раз ты сегодня честный, изволь объяснить, зачем изменил мою записку для Шурика? Мог бы просто предупредить меня.

– Ты бы не поверила… или пошла из любопытства.

Катя была вынуждена признать, что Ник прав. Она все еще злилась на него из-за того, что он без спроса разместил ее текст в «Городском вестнике». А когда она злилась, то делала все наперекор. Такой уж у нее характер.

Катя не отвечала всего с минуту, а Ник успел обидеться и написать:

– Ну и прости, что спас тебя как-то не так. В следующий раз согласую с тобой!

Она улыбнулась. Ник постоянно обижался, что каждый раз получалось у него очень забавно. Такой уж у него характер. Когда она думала о Нике, сердце ее медленно наполнялось приятным обволакивающим чувством, словно было чашкой, в которую наливали какао. А сейчас это ощущение оказалось таким сильным, что заполнило ее целиком.

– Спасибо, что спас меня! – написала она.

– Я тут при чем? Благодари того парня.

– Шурика? Я обняла его, чтобы поблагодарить, но мысленно… обнимала тебя. – Катя смутилась от внезапных откровений. Рука дернулась, чтобы стереть фразу, но исправлять что-то было уже бессмысленно. Потому она добавила: – Странно это звучит, но я не знаю, как описать свои чувства.