— Думаешь, Аннабель и Пайпер будут рады услышать, что ты не захотел, чтобы они пошли на этот вечер? — Нолан вгонял нож в спину еще сильнее.

Хейс знал, что именно так они отреагируют. И про невесток не подумал.

— Я им сам объясню. Мне не хотелось, чтобы вы поднимали шумиху.

— А думаешь, почему мы захотели бы поднять шумиху? Потому что рады, что ты вернулся домой, Хейс. Да, мы хотим радоваться, что ты жив.

Хейс отвернулся.

— Возможно, я пока не готов к этому.

Он подошел и уставился на антикварные светильники. Как только он их увидел, сразу подумал об Алексе. Понравятся ли они ей? У нее столько идей по ремонту в доме, в особенности на кухне.

— Значит, ты пошел один, не желая никого к себе подпускать? — уточнил Нолан.

Хейс бросил на него взгляд через плечо.

— Я пошел не один.

Кольт посмотрел на него с прищуром:

— Значит, с Алексой.

— И где она теперь? — недоумевал Нолан. — Ее не было в больнице с тобой. И здесь тоже, тем не менее ты относишься к ней достаточно серьезно, даже пригласил на церемонию у мэра.

Она для него все. Даже не так. Алекса стала для него человеком, к которому можно обратиться за поддержкой, и она не относится к нему с жалостью. Да, его сердце ожило и забилось чаще рядом с ней, но он не до конца понимал, что происходит. Это ведь часть человеческой природы.

— Мы не вместе.

Кольт засмеялся.

— Ты и ее оттолкнул?

— Нет, придурок, и, если хочешь знать, оказалось, она была замужем за Скоттом.

Брови Нолана от удивления поползли вверх.

— Она вдова Скотта?

— Я узнал об этом утром, когда позвонили сообщить о состоянии отца. Мы расстались не лучшим образом.

— И с тех пор ты с ней не связывался?

— Просто оставьте меня одного.

Усталость. Бессонница. Боль в сердце. Он хотел сам с этим справиться. Впрочем, как обычно.

— Одиночество явно не идет тебе на пользу. — Нолан сел рядом с ним. — Я не собираюсь влезать в твою личную жизнь.

— Вот и не делай этого.

— Но ты казался счастливым, когда Алекса была здесь.

— И как ты это определил?

— Я видел тебя. И Аннабель тоже, — вставил Кольт. — Думаешь, мы между собой не общаемся? Ты как‑то даже изменился, улыбался.

— Я и сейчас улыбаюсь.

Глупая отговорка. Но ведь улыбался, разве нет?

— Все дело в том, что у нее ребенок, — не отставал Нолан. — Я знаю, ты не спешишь возвращаться к нормальной жизни, держишься на расстоянии от людей, уверен, дети тебя пугают.

Хейс не хотел обсуждать Мэйсона.

— Я знаю, как ужасно обошлась с тобой невеста, и это только добавило боли к тому, что ты пережил во время военной операции. — Нолан заерзал. — Но неужели ты собираешься винить Алексу за то, что она была замужем за твоим лучшим другом и не сказала тебе об этом? Черт возьми, да ты ничего вообще нам не рассказываешь, а мы все равно тебя любим.

— Я ее не люблю.

Кольт фыркнул:

— Я тоже сначала не любил Аннабель. А потом понял, что не могу жить без нее и девочек.

Хейс мог бы прожить без Алексы и Мэйсона. Да, черт возьми! Ему просто не хотелось. Он желал, чтобы они стали семьей, которую он сможет защищать от всех невзгод.

— Ты рассказал ей о том, что с тобой случилось во время службы?

Хейс кивнул.

— А ты не думаешь, что это о многом говорит, маленький братец? Ей ты все рассказал, в отличие от нас.

В голосе Нолана не было обиды, он спокойно рассуждал.

— Черт возьми, я расскажу вам все, ребята. Но потом, хорошо?

Нолан тяжело опустил руку на спину Хейсу.

— Если она важна для тебя, ты даже взял ее на церемонию и рассказал о своих кошмарах, не думаешь ли ты, что нужно перед ней извиниться?

— Я не сделал ничего плохого. — Он взглянул на Кольта: — Ну хорошо, я ушел, не выслушав ее объяснения, но отец попал в больницу. А потом мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

— Если будешь медлить, возможно, ей уже не захочется ничего объяснять, — заявил Нолан.

Оба брата направились к двери.

— Что? И это все? У вас что, существует свод правил? Когда во мне бушуют эмоции, вы просто уходите?

— Довольно точно, — признал Кольт. — Но мы не сговаривались.

— Убирайтесь‑ка отсюда. У меня еще много работы.

— Тебе нужно позвонить Аннабель и Пайпер, рассказать о награде, — заявил Кольт. — А потом, когда они захотят устроить вечеринку или праздничный ужин, ты их поблагодаришь.

— Да, сэр.

Братья ушли. У Хейса оставались кое‑какие дела, требующие завершения. Потом можно выходить на контакт с Алексой. Он хотел, чтобы все прошло идеально. Она причинила ему боль, на это нельзя закрывать глаза. Но он даст ей шанс оправдаться, она этого заслуживает. А еще он уже скучал по ней.

Алекса разгладила рукой подол платья и постучала в дверь дома Хейса. Нужно было сначала позвонить, но она не хотела, чтобы он отказался ее слушать. Потому и решила, что, возможно, в разговоре с глазу на глаз он даст ей шанс. Больше ждать она не могла. Эти два дня показались бесконечностью, она рискнула проникнуть на ранчо, словно хозяйка. Подняв Мэйсона чуть выше, она отступила в ожидании, когда Хейс откроет. Мэйсон уснул по дороге и все еще спал, положив голову ей на плечо. Своим присутствием он придавал ей силы. У нее замечательный сын, самый важный человек в жизни.

Их разделяла только дверь с сеткой. Хейс, молча, стоял на пороге. Алекса прочистила горло:

— Надеюсь, я не помешала. Хочу поговорить с тобой.

Хейс, также молча, пригласил ее войти. Что ж, уже хорошо. Не закрыл дверь у нее перед носом.

— О боже, Хейс. — Она осмотрелась, отмечая чистые линии и яркие цветовые пятна в обстановке. У стола стояли две длинные скамьи, бытовой техники еще не было, однако остальное выглядело идеально. — Даже лучше, чем я представляла.

— Я только что установил светильники. — Он повернулся к ней: — Говори, что хотела сказать.

Видимо, не собирается облегчать ей задачу. Она этого не ожидала, хотя, возможно, заслужила.

— Я понимаю, начинать с извинений — не самый лучший вариант, но мне действительно жаль.

Мэйсон зашевелился у нее на руках, она похлопала его по спинке, и он успокоился.

— Присядь. Не стоит стоять с ним на руках. Он ведь тяжелый.