— Во-первых, я ужасно зол на тебя!

ЧЕГО??? На меня? Кусок, еще кусок, на тебе, кобелина.

— На фига так делать было вообще? Зачем сбежала? Я ведь… вернулся, а тебя нет. Ни телефона, ни записки. Даже имени настоящего! Кстати, почему "Гуся", сейчас-то хоть объяснишь?

Какая хорошая бритва!

— Ладно, — тянет он. — Не хочешь говорить. Тогда объясни, что за маскарад в моем офисе ты устроила? Ты же узнала меня?

— Ха! — не выдерживаю такой наглости.

У меня, в отличие от него, твердая единичка окулистом зафиксирована. А этот, небось, ШБ не прочтет!

— Тогда к чему все это было? Развлекалась? Мстила за что-то? Или вы с подружкой Барби так решили меня развести… Объясни, а то у меня уже крышу рвет от идиотских теорий заговора и промышленного шпионажа.

— А то ты не знаешь!

— Не знаю! — эмоциональное, прямо за дверью.

— Ты меня, как девочку… развел. А сам женат! И дети, боже!!!

Руки сами собой орудуют активнее, желая, чтоб это были причиндалы одного мерзавца, а не занавеска с морским пейзажем.

— Я не женат!

— Все так говорят!

— Окей. А теперь, фея, я попрошу тебя оглянуться и сказать, что ты видишь? — тоном учителя младших классов заявляет мне этот крот.

— Идиотку в зеркале! Ты на это намекаешь? — гневно выпаливаю я. Сейчас ещё с зубной щеткой поразвлекаюсь!

— Ни в коем случае, но сейчас ты именно ей себя и почувствуешь, — саркастично выдает Рижский.

Огромная бутылка шампуня летит вслед за дозатором и, столкнувшись с дверью, издает жалобный чавк.

— Это шампунь, как я понимаю? Там рядом ещё пена для бритья стоит от нее будет больше шума, если что.

Как скажешь! Замахиваюсь и…

— Ты совсем что ли! — орет кобель.

— Не стоит давать мне в руки инструмент! — тихо бормочу я, возвращаясь к созданию идеальной бахромы из душевой занавески.

— Успокоилась, надеюсь? Теперь оглянись, пожалуйста, и скажи: сколько зубных щеток ты видишь?

Кидаю беглый взгляд на стакан с щеткой. К чему это он?

— А шампунь у меня какой? И полку над зеркалом открой. Видишь сияющую пустоту? По-твоему тут живёт женщина? Или, господь отведи, дети?

Хм. А лапша становится все более вкусной. Открываю полочку над раковиной: запас лезвий для бритвы, мыло. Кидаю взгляд на ванну: нет сотен бутылочек, бальзамов, кондиционеров, только мужской шампунь на полу и пена для бритья, так звонко столкнувшаяся с плиткой.

Блин.

— Но я видела ее, — уже не так смело заявляю я. — То есть слышала.

— Кого?

— Твою жену! Ты ушел за кофе, я пошла умыться, тут открывается дверь и: дорогой, дети, любимая женщина пришла. Вы что, разъехались?

— О, боги, это сестра моя! А она сказала, что когда пришла, никого уже не было.

Глухой стук с той стороны двери заставляет меня вздрогнуть.

— Снова тем, что пониже спины стучишь?

— Нет, на этот раз головой. Умеешь ты охлаждать пыл.

— И я теперь должна поверить, что это была твоя сестра? Более нелепую отмазку сложно придумать, — потираю лоб, складываю руки на груди.

Признать свой провал выше моих сил.

— У моей сестры двое детей и по воскресеньям она закидывает их мне. Я просто забыл в тот день, такая ночь была накануне… я про все, кроме тебя забыл.

Его голос понижается на несколько тонов, лапша с грохотом валится на пол. Да чтоб тебя, Алеша! Неужели все так просто объясняется?

Длинные громкие гудки вырывают меня из раздумий.

— Да, дорогой? — слышится высокий женский голос. Тот самый.

— Марин, напомни, ты во сколько завтра пацанов закинешь?

— С утра пораньше, я ж говорила. А что?

— У меня гости.

— Девушка? — тут же оживляется оппонент.

— Да, так что лучше позвони заранее, чтобы снова не спугнуть.

— Обычно они убегают задолго до моего прихода, мелкий. Так что я буду даже рада, если хоть одна задержится!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я тоже. Ладно, до завтра. Слышала? — это уже мне.

Я молчу. Смотрю на себя в зеркало и всё-таки вижу идиотку. Он был прав. Затем медленно перевожу взгляд на изуродованную занавеску и чертыхаюсь. Может, не заметит?

С тихим щелчком поворачиваю замок в двери и приоткрываю ее. Темный коридор освещается полоской света, бьющей из-за моей спины. В этом полумраке я сразу натыкаюсь на два сияющих океана синей воды. Рижский стоит у противоположной стены, засунув руки в карманы джинс и наблюдает за мной, как за диким зверем на территории саванны. Сексуальный, дьявол. И невиновный.

— Так значит…

— Ага. Не женат.

Я делаю робкий шаг и оказываюсь лицом к лицу с Лешей.

— Гуся — это уменьшительное от Агнии. Ага, Агуся, Гуся… — шепчу я, сцепляя руки в замок и отвожу взгляд.

— А я гадал, — тихо говорит он.

Мужские пальцы проводят по моей длинной челке и отводят ее назад. Я вздрагивают от этого жеста. Между нами накаленная темнота и сотня вопросов без ответов. Что будет дальше?

— Мне нравится твоя новая стрижка. Почему ты сменила цвет?

— На работу не брали.

— Сразу меня узнала?

— Конечно, — выходит хрипло и нервно.

— Мстила?

— Немного.

Он вглядывается в мое лицо, снова проводя пальцами по волосам.

— Я искал тебя. Обзванивал агентства, катался на метро, подключил к поискам друга.

— И не узнал у себя под носом, — обиженно говорю я.

— Ты хорошо замаскировалась, — хмыкает он. — У меня из улик были только синие волосы и татуировка на бедре. Маловато, не находишь?

— А лицо?

— А ты забыла про свой грим? Я даже не был уверен, настоящего ли цвета твои глаза. Да и не так много времени мы уделили всматриванию друг в друга, согласись.