Тальга внезапным и быстрым ударом захватил город (крепость) Тальло, убил /489/ его старейшину, более шестисот семей переселил в Очхон, находящийся к югу от Пуё (Фуюй), а шесть-семь деревень, которые сдались, превратил в зависимые общины (пуён). Ван был весьма доволен и возвел Тальга в сан ангуккуна (князя-умиротворителя страны) и поручил командование войсками в центре и на местах, а также управление янмэкскими и суксинскими поселениями.

В семнадцатом году (286 г.)

Весной, во втором месяце, два человека, младший брат вана — Иру и Собаль, замыслили мятеж. Сказавшись больными, они направились в Онтхан («Горячие ключи»), где вместе с соучастниками заговора впали в безудержное веселье и произносили речи, зовущие к измене и бунту. Ван позвал их [в столицу] под предлогом, что хочет предложить им посты министров государства, но, когда они прибыли, приказал слугам схватить их и казнить.

В девятнадцатом году (288 г.)

Летом, в четвертом месяце, ван отправился в Синсон. Хэгокский тхэсу преподнес [ему] китовый глаз, который светился ночью.

Осенью, в восьмом месяце, охотясь в восточной части [страны], ван застрелил белого оленя. В девятом месяце произошло землетрясение. Зимой, в одиннадцатом месяце, ван вернулся из Синсона.

В двадцать третьем году (292 г.)

Скончался ван. Его похоронили в Сончхонской долине и нарекли [посмертным] именем ван Сочхон.

Ван Понсан <некоторые также называют Чхигаль>

Звали его Санбу <иногда называют Сапсиру>. Он был наследником вана Сочхона. С детства отличался упрямством и вспыльчивостью, был очень подозрителен и недоброжелателен. Когда в двадцать третьем году [правления] скончался ван Сочхон, взошел наследник.

В начальном году (292 г.)

Весной, в третьем месяце, был убит ангуккун Тальга. Ван стал относиться к нему с подозрением и замыслил [это] убийство ввиду того, что (Таль)га, будучи одного поколения с его отцом, имел огромные заслуги и народ на него смотрел с надеждой. В народе говорили: «Если бы не ангуккун, людей не миновали бы бедствия от янмэкских и суксинских [войск]. Теперь, когда он умер, на кого нам уповать?» И не было человека, кто не лил бы слез и не скорбел.

Осенью, в девятом месяце, произошло землетрясение.

Во втором году (293 г.)

Осенью, в восьмом месяце, вторгся и напал [со своим войском на нашу столицу] Мужун Вэй[220]. Ван решил уйти в Синсон и скрыться от врагов и уже добрался до Коннима, но Мужун Вэй, узнав о том, что ван ушел, ринулся в погоню с войском. [Он] почти настиг вана, и того обуял страх. В это время управлявший Синсоном сохён Северного округа Коноджа (Ко Ноджа) с 500 всадниками встретил вана и вступил с врагами в решительную схватку. Войско [Мужун] Вэя потерпело поражение и отступило. Ван был очень рад и повысил Коноджа в чине и пожаловал [ему] тэхёна, /491/ даровав одновременно Кокним в качестве кормового владения.

В девятом месяце ван обвинил своего [младшего] брата Тольго в двуличии и заставил покончить с собой. Так как Тольго был не виновен, люди страны горько оплакивали его. Сын Тольго — Ыльбуль — бежал в [глухую] деревню, чтобы скрыться.

В третьем году (294 г.)

Осенью, в девятом месяце, умер министр государства Санну. Министром государства стал тэсаджа Южного округа Чхан Джори (Чханджори), которому был пожалован чин тэджубу.

В пятом году (296 г.)

Осенью, в восьмом месяце, вторгся Мужун Вэй и дошел до Когуквона. Там, увидев могилу вана Сочхона, приказал людям разрыть ее. Нескольких человек, занятых этим [кощунством], постигла внезапная смерть, а из глубины могилы послышались звуки музыки. Испугавшись, что здесь [есть] духи, они отступили. Ван сказал своим многочисленным сановникам: «Военная мощь Мужунов сильно возросла, и они уже много раз нападали на наши земли. Что же делать?» Министр государства Чхан Джори ответил: «Тэхён Северного округа Коноджа мудрый и смелый. Если великий ван хочет отразить [набеги] разбойников и успокоить народ, то не сможет обойтись без Ко/492/ноджа». Тогда ван назначил Коноджа наместником (тхэсу) в Синсоне. Хорошим управлением [тот] приобрел могущество и славу. И Мужун Вэй больше не повторял грабительские набеги.

В седьмом году (298 г.)

Осенью, в девятом месяце, иней и град повредили хлеб, и народ голодал.

Зимой, в десятом месяце, ван стал строить еще (новые) дворцы, увлекся излишествами и роскошью, а народ голодал и испытывал лишения. Сановники хором увещевали [вана], но [ван] не внял [их словам].

В одиннадцатом месяце ван повелел человеку разыскать и убить Ыльбуля, но его не нашли.

В восьмом году (299 г.)

Осенью, в девятом месяце, дьявол рыдал на горе Понсан. Блуждающая звезда угрожала Луне. Зимой, в двенадцатом месяце, был [слышен] гром, произошло землетрясение.

В девятом году (300 г.)

Весной, в начальном месяце, произошло землетрясение. Со второго месяца до осени, седьмого месяца, не было дождей. Год был голодный, люди ели друг друга.

В восьмом месяце ван согнал на перестройку дворца мужчин и женщин старше 15 лет со всей страны. Люди, страдавшие от недостатка пищи и [непосильных] работ, стали разбегаться. Чхан Джори увещевал [вана]: /493/ «Из-за непрерывных стихийных бедствий и неурожая простолюдины покидают дома, взрослые разбегаются кто куда, а старики и дети оказались в [придорожных] канавах и насыпях. Поистине настала пора одуматься и исправиться, побояться Неба (небесной кары) и позаботиться о народе. Но великий ван все еще не думает об этом, сгоняет голодных людей на тяжелые строительные работы вопреки заповеди о том, что [ван] является и отцом и матерью [своего] народа. К тому же по соседству могущественный враг, который может воспользоваться нашим тяжелым положением для нашествия. Что произойдет тогда с алтарями государства (саджик) и с народом? Хотелось бы, чтобы великий ван принял все это во внимание». Рассерженный ван ответил: «Государь поставлен высоко, чтобы народ смотрел на него снизу, и если не будет величественным и красивым дворец, то нечем будет показать могущество и величие. А министр государства, желая сейчас осудить меня, [наверное], хочет обрести в народе славу». [Чхан] Джори [тогда] сказал: «Если государь не печалится о народе, то это не гуманность. Если сановник не увещевает государя, то это не преданность. Раз уж я занял должность министра государства, то не могу не говорить [правду]. Но разве этим можно заслужить славу?» Ван, улыбнувшись, заметил: «Неужели министр государства хочет умереть ради народа? Надеюсь, что в будущем не повторится [такой] разговор». Чхан Джори убедился в том, что ван /494/ неисправим, стал опасаться, как бы [он] не причинил вреда. Покинув [вана, он] вступил в сговор с остальными сановниками и сместил