Натянув безнадёжно испорченное платье, Стефани нерешительно коснулась чёрного материала, провела по складкам, ощущая гладкость прохладной ткани: вряд ли она решится одеть его ещё раз! Это платье несёт в себе слишком много воспоминаний. Как частичка необыкновенного прошлого, которое нужно спрятать за семью замками. Даже сейчас просто глядя на него, она словно наяву ощущала, как скользят по её телу руки любимого, а хриплый голос нашёптывает, как она красива и как сильно он мечтает снять с неё это платье.

Стефани зажмурилась. Хватит! Ей пора учиться вычёркивать ранящие мысли из головы. Иначе никакой жизни не получится — так и станет вспоминать Джордана. Благодаря судьбу за то, что их лоджии с Россом смежные, она скользнула не в коридор, а именно к прозрачной двери и застыла, глядя на спящего мужчину. Безмерно любимый… Сейчас она через узенький промежуток между перилами и стеной, заставленный цветами, проникнет к себе в номер и переоденется. Во что-нибудь, чего Росс никогда не видел. Спрячет под новой одеждой воспоминания о волшебной ночи, изменится и постарается не ворошить их, чтобы те не полыхали пожаром.

Полностью одетая, Стефани долго стояла у постели Джордана, глядя на его распростёртое тело. Она любила его. Любила всяким. Нежным, страстным, любила даже обозлённым и сыплющим колкости. Он был идеален для неё. И сейчас она с улыбкой вспоминала их пикировки и ничего не могла с собой поделать. Джордан Росс околдовал её.

Бесшумно ступая по пушистому ворсу ковра, Стефани выскользнула на лоджию и, как собиралась, перебралась узким промежутком на свою. Через минуту она была в родном номере, быстро приняла душ, переоделась, и ещё через десять минут уже выходила из здания отеля. Возле ступенек ожидало заказанное через сонного портье такси. Аэропорт приблизился мгновенно, надвинулся всей громадой, ещё не слишком оживлённой по причине раннего времени и, словно нарочно, на ранний рейс до Буэнос Айреса было полно мест. Подавляя инстинктивное желание оглянуться, Стефани купила билет, нервно сжимая руки. Ей всё казалось, что её могут догнать, поймать. А она на самом видном месте в своём номере оставила для Джордана конверт — тот самый, с выполненным заданием по Елене Хэнтли. Только на этот раз задание было завершено на сто процентов. Из рассказа Елены она знала, чья дочь Памела Хэнтли и, стискивая сердце, Стефани написала записку с новыми сведениями и положила её самой первой в конверте.

Пустая квартира с порога дохнула на неё холодом и отчуждением. Когда-то она была счастлива здесь и даже считала, что ничего ей больше не требуется. Одиночество и профессиональное совершенствование её удел и услада. Как же она ошибалась! Тишина обступила со всех сторон, и Стефани с отчаянием, граничащим с безумием, поняла, насколько она одинока. Всегда была, не смотря на довольно многочисленных друзей и работу, связанную с общением. А теперь станет одинока ещё больше, так как познала особое тепло, которое до конца дней хочется лелеять в своей жизни. Всё изменилось в её мироощущении с тех пор, как она сбежала от Джордана Росса из Австралии. Она теперь здесь в Аргентине, а он… Боже, как знать, где он! С кем он, что делает. Может, вернулся к себе в Нью-Йорк, а, может, остался там, где она его покинула. Стефани старательно гнала от себя образы Росса, обнимающего Елену Хэнтли и девочку Памелу… Бедняжку Памелу, которая оказалась разменной монетой в грязной игре своей матери. Но как она не старалась не думать о нём — о них! — получалось плохо. Её сердце навсегда осталось в руках Джордана Росса, потерялось в его серых глазах. Она не сможет забыть ни вкус его губ, ни его нежность, страсть, требовательные объятия, огонь желания в серебристом взоре и его хриплый севший от страсти голос… Но всё погибло. Все воспоминания остались безнадёжно далеко, за океаном, как и мужчина, что вызывал их. Она сама всё разрушила. Джордан ни за что не найдёт её здесь; да и будет ли искать?! И этого адреса не знает никто из её друзей. Она сама в своём желании уединения засекретила его много лет назад. Ей нравилась тишина. Нравилась возможность отдохнуть от бешеной суеты, почти всегда сопровождающей её работу. Чтобы её не донимали клиенты и посетители, обычно она останавливалась в недорогих гостиницах, поближе к месту работы, а сюда приезжала только тогда, когда искала спокойствия. Квартира стала её тайным убежищем, но теперь всё бессмысленно. Зачем ей убежище, если она тоскует душой одна? Мечется в своих мыслях.

Взяв с полочки флакончик с эссенцией для ванн, Стефани набрала полное джакузи воды и медленно опустилась в горячую жидкость. Боль, словно острые углы, выступала повсюду, и она натыкалась на неё при каждом движении. Ванна не помогла. Завернувшись в махровое полотенце, она разобрала постель и долго смотрела на гладкие, холодные простыни. От перелёта, от моральной и физической усталости она должна была бы провалиться в целительный сон — или, по крайней мере, сон-беспамятство — но вместо этого лежала, уставившись взглядом в потолок. Другая кровать стояла перед её мысленным взором. Мягкий свет торшера, смятые в любовном движении простыни, движения Джордана… Её стоны, которые он вырывал из неё, и горящие страстью глаза мужчины… Прокрутившись без сна больше часа, Стефани встала, взяла снотворное, выпила его и снова легла. Она справится со своей болью. Завтра.

Шло время. А тупая, саднящая тяжесть в груди не проходила. Наоборот, с каждым днём она становилась всё сильнее. Ныла, раздирая нервные окончания. Стефани побледнела, глаза потускнели, но она упорно не хотела признавать поражение в битве с самой собой. Она вновь работала с Алленом, с которым по чистой случайности столкнулась в одном из издательств, и их объединили общие интересы. Аллен ни о чём не спрашивал, а Стефани не обращала внимания на косые взгляды Грассо́, которые тот бросал на неё. С одержимостью маньяка-самоубийцы она вцепилась в свою работу и исполняла её, грозя довести себя до нервного истощения. Как-то раз Аллен робко намекнул, что неплохо бы ей съездить куда-нибудь — отдохнуть, но Стефани отмахнулась, сказав, что только — только начала важный проект. Она запланировала выставку своих работ в одном из художественных музеев, и теперь подгоняла сама себя, стремясь воплотить задуманное в жизнь. Потихоньку её запал начал остывать, и она с горечью признала, что выдохлась, так и не вытравив боль и тяжесть потери из своего сердца. Образ Джордана по-прежнему преследовал её, особенно по ночам, когда она всё так же без сна лежала в своей постели, уставившись в потолок. Она помнила его до мельчайшей чёрточки, слышала голос, зовущий её по имени, словно наяву ощущала ласки, которые Росс ей дарил. И представляла его сильное тело в момент их слияния. Сегодня исполнялось как раз четыре месяца с тех пор, как она сбежала от него в Австралии.

Открыв дверь, Стефани вопросительно посмотрела на застывшего на лестничной клетке Аллена и поинтересовалась:

— Может, зайдёшь? Мы могли бы выпить кофе.

Добродушное лицо итальянца просияло.

— С удовольствием, cara! — шагнув в полутёмную прихожую, он тут же обнял её за плечи. — Спасибо, что даёшь мне шанс.

Между бровей Стефани пролегла тоненькая морщинка: шанс? Какой ещё шанс? Она просто позвала его в гости с единственной целью: не сидеть в одиночестве, но очевидно Аллен что-то не так понял, особенно когда в такси она говорила про боль и тоску. Расслабилась, называется. Потеряла бдительность. Она уже открыла было рот, чтобы внести ясность, но не успела. Чья-то большая тень мелькнула в комнате, привлекая её внимание и в ту же секунду — она и испугаться не успела, ведь дома-то по идее никого! — как в проёме выросла широкоплечая фигура Джордана.