Алена

Кукла, в которую играют.

Именно так я чувствовала себя вечером. Я расправила складки на дорогом платье. Красивое, комфортное и не стесняющее движений. Ткань приятно льнула к телу. Но я чувствовала себя куклой – и только.

Я была напряжена, Арсений, напротив, расслаблен и умиротворен.

– Что-то не так? – спросил он.

– Все не так. Ужин в кругу твоей семьи, платье, прическа. Ты вырядил меня, как куклу! Чего ты добиваешься? – мой голос звучал нервно.

– Да ничего. Просто нахожусь в компании красивой девушки, которая в будущем родит моего ребенка. Почему ты сейчас рядом со мной? Об этом мы уже говорили. Не отпущу.

– Забыл закрепить ошейник с поводком…

– Если тебе нравятся такие игры, то я не против поиграть, – пустил в мою сторону порочную усмешку Арсений.

Я дала себе зарок не пытаться спровоцировать мужчину – Арсений намного опытнее меня. Съест и не подавится. Напряжение возрастало с каждым шагом, приближавшим меня к дому брата Арсения.

– Привет. Ты как всегда, немного опаздываешь… – дружелюбным тоном начал говорить Иван, но осекся, увидев меня по левую руку от Арсения.

– Арс? – спросил Иван. – Объясни?

Старший брат Арсения мотнул головой в сторону меня. Его жена, стройная брюнетка, смотрела на меня так, словно увидела живое привидение.

Ах да, я и есть живое воплощение погибшей невесты Покровского.

– Алена, моя спутница, – улыбнулся Арсений. – Познакомься, это мой старший брат Иван и его супруга, Оксана. Их детки – Димка и Наташка.

Лицо Арсения просветлело, когда он говорил о своих племянниках. Они сразу начали крутиться вокруг дяди.

В звонких детских голосах растворилась неловкость от странного знакомства. Но мне было неуютно находиться в доме Ивана. На меня смотрели настороженно, словно ожидали какой-то пакости или подвоха.

Хотя единственный подвох по имени Арсений сейчас сидел на пушистом ковре и собирал замысловатую фигуру из магнитного конструктора вместе с детьми.

При взгляде на него сразу вспомнились слова о том, что он любит детей. Арсений держался естественно, не рисовался и не корчил из себя заботливого дядю. Дети играли с ним с удовольствием.

Племянники Арсения достаточно взрослые, чтобы отличить искренний интерес от мимолетного и фальшивого внимания. Значит, хоть в чем-то Арсений не соврал. Мужчина почувствовал мой взгляд и обернулся, послав одну из своих понимающих и уверенных в себе улыбок.

– Скоро накроют на стол, – сообщила Оксана, жена Вани.

Она как будто хотела спросить меня о чем-то или просто посплетничать, но вынуждена была придерживаться той же линии поведения, что и ее муж. Чтобы не нервничать понапрасну, я наблюдала за возней детей. Эти дети точно счастливы, находясь в своей родной семье.

Внезапно я особенно остро почувствовала, что не знаю о своих настоящих родных ничего.

Я выросла в приемной семье. Мама смогла выносить только одного ребенка – Витька. И того родила сильно недоношенным. Все последующие попытки забеременеть оканчивались выкидышами на разных стадиях. Тогда Трофимовы решили просто взять ребенка из детского дома.

Мама забрала меня из детского дома, когда мне было шесть лет. Витьку тогда уже исполнился двадцать один год. Я хорошо запомнила момент, когда старший брат окинул меня раздраженным взглядом. Он уже тогда конфликтовал с родителями и куролесил, но появлялся у матери довольно часто.

– Притащили хрен знает кого! – процедил Виктор сквозь зубы. – А своего родного сына мало?

Первый день в семье закончился грандиозным скандалом, разбитым окном и потасовкой Витька с отцом. Отец кое-как вытолкал разбуянившегося сына, который уже тогда решил, что его обделяют.

– Намучаетесь с детдомовкой! Счастья она вам не принесет! – крикнул напоследок Витька.

В чем-то его слова оказались пророческими или Витек просто накаркал. В скором времени трагически погиб отец – его сбили на пешеходном переходе. Насмерть. Виновник скрылся с места происшествия. Его так и не нашли.

После смерти отца все заботы легли на плечи матери, в том числе и забота о великовозрастном сыне, от которого было немало проблем. Он тянул из мамы деньги, давил на жалость и чувство вины.

Мама поддерживала его финансово. Витек иногда наглел и начинал требовать свое, причитающееся ему по праву родного сына. Мама терпела его выходки, вздыхая, что кровь у Витька дурная, но все-таки родная. Грозилась, что не станет его капризам и спускать с рук все выкрутасы.

Однажды чаша маминого терпения переполнилась.

В тот раз Витек пришел за очередной подачкой. Мама ему отказала. На удивление старший брат не стал возмущаться, а вполне мирно пообедал с нами за одним столом и ушел. Чуть позднее стало понятно, почему Витек не стал скандалить. Он просто стянул у мамы из кошелька деньги, оставив всего несколько сотен рублей.

Мама не обратилась в полицию, но после того случая разругалась с сыном окончательно. Потом у мамы отказала одна почка – ее пришлось удалить. Здоровье было подорвано…

То ли я, действительно, принесла семье Трофимовых несчастье, то ли просто так совпало…

Вынырнув из мыслей, поняла, что задумалась и потеряла нить разговора. Под осторожными взглядами Оксаны и Ивана я чувствовала себя именно такой – дурной черной меткой, возвещающей о приближающихся неприятностях.

– Ну, пойдем же! Ко мне! – звонкий голос Димки.

– Нет. Ко мне, – упрямилась дочка Ивана.

Дети тащили Арсения в разные стороны. Каждый хотел показать дяде что-то важное.

– Сейчас вернусь! – Арсений ободряюще улыбнулся мне. – Появляюсь меньше, чем через минуту.

Едва за Арсением закрылась дверь, выражение лица Ивана меняется с благодушно-вежливого на холодно-отстраненное.

– Оксана. Выйди на минуту.

– Но…

– Сейчас же! – отослал Оксану прочь Иван.

Она торопливо поднялась и засеменила на выход, не переча мужу. Иван обернулся ко мне.

Иван и Арсений сильно похожи.

Я как будто смотрела на Покровского-младшего, версию из будущего, только с карими глазами и тяжеловатым, гладко выбритым подбородком.

– Сколько? – резко спросил Иван.

– Что?

– Сколько мой брат тебе обещал заплатить за этот дешевый фарс на публику? – нетерпеливо уточнил Иван.

– Не понимаю, о чем вы.

– Не понимаешь? – взгляд Ивана потемнел. – Ты выглядишь, как копия стервы, по которой мой младший брат сходил с ума и ползал за этой падалью едва ли не на брюхе.

Я едва погасила усмешку. Не могла представить Покровского ползающим на брюхе или хотя бы стоящим на коленях. Арсению даже простое «извини» сказать было трудно, как будто шесть букв жгли его глотку.