— Чем могу служить, мой господин? — Спросил сенатор, неподнимаясь с колен.

— Новостями, Форсайт. Расскажи мне о Совете.

Форсайт почти ликовал. Блисс никогда не видела, чтобы ее такназываемый отец выглядел настолько самодовольным — это, кстати, прекраснохарактеризовало его как политика.

— Нам нечего их бояться, мой господин. Половина из нихпользуются слуховыми аппаратами, как Красная кровь, чтобы выслушать донесения.Это очень забавно смотрится. Говорил ли я, что Амброуз Барлоу теперь входит вСовет и обладает правом голоса? Вы его знали под именем Британника.

— Британник... — протянул Посетитель. — Что-то знакомое.

— Некогда он был вашим служителем. Водил детей в купальню.

Посетителю это показалось невероятно смешным.

— Отлично! Итак, все пришло в движение? Венаторы тебе недосаждают?

— Ничуть. Все идет по плану. Чарльз Форс в Париже, как мы идоговаривались. Манипулировать им проще, чем куклой, — произнес Форсайт ирассмеялся неприятным лающим смехом.

Блисс ощутила чувство удовлетворения. Эти новости доставилиПосетителю огромную радость. Он напоминал сейчас жирного кота, сожравшегополную клетку канареек.

— Отлично. Просто великолепно. А мой брат?

Форсайт извлек из-под стола бутылку шотландского виски инаполнил две хрустальные рюмки.

— Одно ваше слово — и Левиафан нанесет удар. Он рядом сдевчонкой. Ему будет несложно проникнуть на вечеринку. Кстати, возможно, васэто позабавит: мои источники сообщают, что Чарльзу не удалось получитьприглашение на бал.

— Как прекрасно, что раскол продолжается и поныне, — кивнулПосетитель. Судя по голосу, он был весьма доволен. — Я всегда мог рассчитыватьна дорогую сестру; так я и знал, что она затаит обиду надолго. Это нам на руку.— Посетитель одним глотком осушил рюмку. — А другая моя сестра, София?

— Увы, она отказывается разглашать какие-либо сведения обОрдене. Клянется, что ничего не знает. Хотя если учесть, что она это говорит,проведя год в обществе Харбоны, — возможно, она и не лжет.

— Ясно.

— И еще хорошие новости: Кингсли со своей командойпо-прежнему бегают по лесам. Они уже много месяцев идут по ложному следу и дажене догадываются, что им поручили совершенно бесполезное задание.

— Кингсли! — Прорычал Посетитель. — Этот предатель! Мывскорости с ним разберемся!

— А что нам делать с Софией? Продолжать ли удерживатьхранителя? — Спросил Форсайт.

— Нет. — Посетитель провел пальцем по краю пустой стопки.Раздался тихий взвизг. — Если моя сестра действительно не знает имена семерых,она для меня ничто. Мне уже надоело ее упрямство. Устраните ее. Убейте.

Похоже было, что слова эти брошены во внезапном порыве, новнезапно одна деталь испугала Блисс.

Когда Посетитель назвал Софию сестрой, в ее сознании возникобраз Джордан.

Неужели Посетитель говорил о ней? А если это и вправду так,означает ли это, что Джордан все еще жива? Но как такое возможно? И где онатогда? Блисс почувствовала, что ее охватывает волнение. Нет, нужно успокоиться.Она хотела услышать больше... Она должна... должна выяснить...

Но было поздно. Ее снова вышвырнуло прочь от света, обратнов ледяную пустоту. Она была одна и ничего не могла поделать с тем, что толькочто услышала. Что должно произойти в Париже? Почему они хотели, чтобы ЧарльзФорс отправился туда? И действительно ли София — это настоящее имя Джордан? ЧтоПосетитель задумал с ней сделать? И кто эта девушка, которую преследуетЛевиафан?

Есть ли у нее возможность помешать хоть чему-то из этого?Или она обречена знать, что приближается конец света, и не иметь ни малейшейвозможности вмешаться, и будет лишь наблюдать за происходящим из первого ряда?

МИМИ

Она пнула дверь с такой силой, что та сорвалась с петель и сгрохотом рухнула на пол. Но за этим ничего не последовало. Ее вызов остался безответа. Мими осторожно подобралась к дверному проему и пошарила по стене удвери, нащупывая выключатель. Когда свет все-таки удалось включить, Мимиобнаружила картину разгрома: все содержимое домика было перевернуто вверх дном.

— Ну и? — Произнесла она, состроив гримасу.

Кингсли принялся суровым взглядом озирать эту мерзость запустения.Мими зажала нос и постаралась не дышать.

— Что это? — Спросила она, едва не задыхаясь.

Запах был сладковато-тухлый, как будто что-то оставилигнить.

Кингсли покачал головой. Мими решила, что вообще-то не оченьей и хотелось это знать. Тут братья Леннокс вломились в заднюю дверь иостановились перед этим воплощением хаоса. В размахе здешнего погрома былонечто патологическое — от перевернутого дивана, у которого кто-то вспоролподушки, добавив к беспорядку кучи перьев, и до ящиков столов и комодов,содержимое которых было вывернуто на пол. Повсюду валялись пустые бутылки игазеты вперемешку с остатками пищи — полиэтиленовыми обертками, грязнымибумажными тарелками, полупустым пакетиком «M&M's» и нераспечатаннымибанками «Ред булл».

Что-то в этом погроме выглядело знакомым. Мими осознала, чтоуже видела нечто подобное: несколько лет назад в городской дом Форсов проникливоры и комната родителей была разгромлена именно таким образом — всевытряхнуто, перевернуто и перемешано. Мими вспомнила, как это было странно —увидеть шкатулку, в которой Тринити хранила драгоценности, посреди постели,сломанную и опустошенную, в беспорядочной груде одежды и старых семейныхфотографий, вытряхнутых ворами из шкафа.

Здесь было то же самое: кто-то перебрал, а потом побросалвсе до единой вещи в комнате. Явно что-то искал.

Кингсли знаком велел Мими двигаться дальше, и они сталимедленно пробираться по коридору. Они обнаружили две спальни. В обеих царилтакой же разгром, как и во всем доме. Из кухни появились Сэм и Тэд.

— Есть что-нибудь? — Спросил Кингсли, по-прежнему держаоружие на изготовку.

— Пусто, кэп.

— А вот это недавнее, — произнес Кингсли, поднимая бумажныйпакет с эмблемой «Макдоналдса». — Он еще теплый. Будьте начеку, — скомандовалон.

Мими продолжала осматриваться.

Тогда в Нью-Йорке воры унесли бриллианты Тринити стоимостьюв четыре миллиона долларов. Но ограбление было еще не самым худшим. Мимипомнила, как ее оскорбляло то, что в их доме хозяйничали чужаки. Один из нихоставил на столе в столовой чашку с кофе, и на деревянной поверхностиобразовалось уродливое пятно.

Вопрос был не столько в утрате драгоценностей, хотя Мимиогорчало, что теперь они не достанутся ей в наследство, — вопрос был впринципе: кто-то вторгся в твое пространство. Незваным и нежеланным. Ииспользовал твой дом как место для развлечения. На изголовье кровати Мимиобнаружились грязные отпечатки ног, на белом ковре — крошки, а на шелковомпостельном покрывале — пятно от шоколада. (Во всяком случае, Мими надеялась,что это был шоколад.)