Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как зовут этого шестого? У него есть имя? Как вы его называете? – Мелум все больше терял терпение.
Но Кнут гнул свою линию:
– Ты можешь показать нам пещеру? – обратился он к Калле. – Мы никому про нее не расскажем.
Первыми на заднем крыльце детского сада показались четыре маленькие цветные фигурки. Они замерли, глядя на пустынную игровую площадку.
– Жутковато тут, – сказал Магнус.
Но Калле только презрительно фыркнул. Он обернулся и бойко помахал Мелуму и Кнуту, чтобы они скорее выходили. Ингрид Эриксен и родители столпились у освещенного окна ее кабинета. Мелум попросил их оставаться внутри.
Полицейские сразу же заметили лаз в сугробе под крыльцом. Достаточно большой для ребенка, однако взрослому протиснуться в него было невозможно. Мелум покачал головой.
– И как мы его раньше проглядели? Можно было бы, конечно, взять лопату и раскопать. Но я бы предпочел, чтобы все, по возможности, осталось как есть.
– И все же мы должны попытаться, – Кнут не стал озвучивать свои страхи. – Нам необходимо знать, что здесь произошло.
Калле переводил взгляд с одного полицейского на другого. Они что, не полезут вниз? Несколько часов нас мурыжили этой пещерой, а теперь просто рядом постоят?
– Ну, я полез первым? – нетерпеливо спросил он.
– Нет, нет, – Мелум не смог сдержать улыбки. – Мне кажется, будет лучше, если первыми все-таки полезем мы. – И повернулся к Кнуту:
– Вы не могли бы?.. Понимаете, у меня что-то вроде клаустрофобии.
Кнут опустился на колени и попытался протиснуться в отверстие.
– Здесь хоть глаз выколи, – сквозь толщу снега голос его звучал глухо. – Я ни черта не вижу.
Калле наклонился к нему:
– Ползите вперед. Вы скоро попадете в пещеру, а там светло из-за окошек, которые мы вырыли.
Он чувствовал себя очень взрослым и важным.
– Я пойду следом, – сказал он следователю КРИПОСа. Тот не успел ничего ответить, как маленькая попа в темно-синих штанах уже исчезла в отверстии сугроба.
Долгое время из-под крыльца не было слышно ни звука. Под конец Магнус с близнецами устали ждать и захотели полезть вслед за Калле. Но Мелум их остановил:
– Нам лучше остаться здесь.
И добавил спустя какое-то время:
– Так, значит, вчера Элла не вернулась вместе со всеми? После того как шестой принес вам сладости и вы забрались под садик, чтобы их съесть?
Ему удалось разговорить детей, и они рассказали про то, как придумали засылать одного в садик, чтобы он следил за дверью, а остальные могли спрятаться и остаться на улице дольше других. Но, когда они возвращались вчера, Эллы с ними не было. Потому что она застряла в сугробе под садиком. Поэтому одному из близнецов пришлось оставить дверь незапертой.
– Это было разумное решение. Принимая во внимание ситуацию, – сказал Мелум и взглянул на мальчика. Его несчастное личико посветлело от облегчения.
Кнут выполз из-под садика, весь красный от натуги и от мороза.
– Нет, все как они сказали. Отличное укрытие для ребятни. Но для взрослого залезть туда практически нереально. Мне куча снега завалилась за шиворот.
Он снял куртку и отряхнул ее.
Родителям не терпелось узнать, чем они занимались под садиком. Мелум переглянулся с Калле:
– Да ничего особенного, – ответил он. – Просто кое-что посмотрели.
Калле понравился такой ответ. Он подумал, что, возможно, станет полицейским, когда вырастет.
Родители с детьми разъехались по домам, а полицейские задержались еще на несколько минут в кабинете заведующей. Время близилось к половине восьмого.
– Ну? Что скажете?
Кнут подумал, что столичный следователь уже выглядит усталым.
– Никогда не знаешь наверняка. Но здесь мало что указывает на похищение. Она находилась в поле зрения до самых последних минут перед своим исчезновением. Один из сотрудников видел ее в прихожей вечером, после того как все вернулись с улицы. Так что мы точно знаем, что она не осталась под садиком.
– Удивительно, что мы не смогли догадаться, где прячутся дети, – досадовала заведующая. – Я почему-то не замечала этого лаза в сугробе. Да мне и в голову не приходило, что они полезут под дом посреди зимы.
– Мир детей не похож на наш, – грустно отозвался Мелум. – Они видят не то, что мы. И способны вынести такое, что нам, взрослым, не под силу.
– А что насчет следов с той стороны площадки? Что это за траншея в снегу, что тянется до самой улицы Хилмара Рекстена? – перевела взгляд на Кнута Ингрид Эриксен. Ведь он неоднократно повторял, чтобы никто не приближался к этим следам, пока их детально не исследуют.
– Черт, – столичный следователь опустился в кресло. – Чуть было не забыл об этом. Вы же писали об этом в докладе, Кнут. Виноват. Где они, покажете?
Но тут мобильный Кнута снова зазвонил.
– Мне нужно ответить, – сказал он. – Это наверняка Хьелль Лоде, снова наткнулся на что-то в куче наводок.
Но он уже знал, что звонил вовсе не Лоде. На дисплее телефона высветилось имя Ханны Вибе, медсестры и больше чем просто подруги. Кнут вышел в коридор.
– Ханна?
– Кнут, господи боже. Кнут, тебе нужно быть здесь. Немедленно.
– Но Ханна, дорогая, что за спешка? Что происходит?
– Супппермаркет… просто приходи… это просто ужас, Кнут. Даже для меня.
Она говорила бессвязно. Хватая ртом воздух. Обычно речь ее была ясной и четкой. Кроме случаев, когда она сердилась. Но сейчас она явно пребывала в шоковом состоянии. Такой он слышал ее впервые. Ей как медсестре на Шпицбергене довелось повидать немало. Несчастные случаи на архипелаге были, как правило, драматичными, кровавыми и внезапными.
– Ханна, успокойся. Я буду через несколько минут. Только скажи, что случилось? Буквально пару слов.
Он стоял и слушал ее прерывистый безжизненный голос, и постепенно перед глазами у него встала картина происходящего перед супермакетом. Бледный как полотно, он вернулся в кабинет заведующей.
– Мне нужно срочно бежать к супермаркету, – сообщил он. – Там творится что-то страшное. На парковке загорелось несколько машин. И в одной из них явно кто-то сидит. На нем горит одежда.
Кнут выбежал в коридор, быстро натянул на себя сапоги и набросил на плечи куртку. Уже с крыльца он увидел языки пламени, озарявшие дома на площади. И услышал доносившиеся оттуда испуганные вопли.
Пятница 25 января 17.30
Кристиан с Ларсом Уве выехали из города, предварительно подняв вокруг своего отъезда как можно больше шуму. По пути на заправку за горючим для снегоходов они заглянули в «Горняк» и в паб, по возможности заводя громогласные беседы со всеми знакомыми. Распевали песни. Топали нарочито громко на входе и выходе своими большущими снегоходными ботинками. Спрашивали во всеуслышание, не видал ли кто Стейнара Ульсена.