– Вот что, – Томсон шагнул вперед, – в твоих словах, Берк, очень много справедливых резонов. И я готов согласиться с тем, что безопасность для нас теперь, когда половина задания выполнена, превыше всего. Но ты забыл, парень, что решения в моем рейде принимаю только я. И ты знаешь почему. Правильно. Поскольку отвечать за все буду тоже я сам.

Он помолчал, скользя взглядом по лицам своих бойцов. Потом отдал короткое распоряжение:

– Берк и Майк выходят к левому лазу и отслеживают обстановку. Все остальные идут направо, прежним путем. Определить засаду с ходу мы не сможем, если против нас работают настоящие профи, в чем я, еще раз повторяю это, совершенно не сомневаюсь.

Однако Томсон все-таки не предполагал, что приблизился к проторенному выходу из подземелья, действительно соединяющего бункеры Г-8 и Д-10, именно в тот момент, когда рядом, буквально на расстоянии пятнадцати метров, находился идущий по следу противника, как опытный охотник за дичью, командир отряда спецназа ВДВ майор Митин…

Северо-восточная Украина

Полигон

17 августа

18.15

Запад и Север тщательно исследовали длинный бункер, который с каждым шагом уводил все дальше в толщу подземных коммуникаций Полигона.

– Пора возвращаться, – произнес Север, остановившись посреди сырого коридора. – Дальше бесполезно. Их здесь не было и быть не могло.

Запад промолчал. После недавнего выступления напарника ему не хотелось с ним даже говорить. Митин совершенно прав – в рейде такие «гнилые базары» очень смахивают на предательство. А сила двойки в неукоснительном выполнении поставленной задачи и отточенном сотнями упражнений взаимодействии пары бойцов. Он был уверен, что Андрей тоже придерживается сходного подхода. Оказалось, что это – недостаточно проверенное практикой умозаключение. Похоже, слаб оказался напарник!

Для того чтобы показать Северу – вперед еще можно и нужно пройти хотя бы метров сто, Запад даже не стал замедлять шаг. И неожиданно наткнулся ногой на что-то мягкое. Весь напружинился, как перед броском в рукопашной или прыжком с парашютом над территорией врага, осторожно отступил назад, нагнулся. Вопреки приказу Митина все-таки зажег фонарик.

Узкий луч высветил на полу разлагающееся тельце летучей мыши. Запад направил свет в даль тоннеля и невольно вздрогнул: весь пол был усеян свежими и уже совершенно истлевшими останками рукокрылых…

– Вот видишь, Петя, что я тебе говорил! Если бы тут прошли люди, наверняка раздавили хотя бы одну из этих тварей. Как ты только что. А я вижу, – Север тоже включил фонарик, – тут никого до нас не было. И Центр сюда не дошел. Двинули обратно.

Запад резко развернулся и осветил испуганное лицо напарника, отчего тот непроизвольно сощурился. Схватил его за отворот камуфляжной куртки, тихо произнес, почти прошипел:

– Прекрати. Я тебе последний раз говорю: прекрати. Ты не ясновидящий, чтобы все знать.

– Сам истеришь, корешок! – Север сжал запястья Алексеева, с силой отвел руки в стороны.

Потом проговорил шепотом, который тут же отслоился от гулких сырых стен бункера едва слышным омерзительным вкрадчивым эхом:

– Я тебя тогда не обманул, Петя. Нас тут замочат. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Я это чую. Чую, а не знаю. Понимаешь?

– Послушай, Андрюха, – Запад убрал луч фонаря с лица напарника, – я вот тебя ни разу не спрашивал, а очень интересно. Ты зачем в спецуху пошел? У тебя же нервы дряблые, как у девчонки. Погулял по подземельям, и готов. И привел мне бог такого корешка!

Он возмущенно сплюнул в небольшую лужу, на краю которой лежала дохлая летучая мышь, и медленно пошел к выходу, выключив фонарь. Вишняков догнал его, остановил, сам высветил своим фонарем глаза Запада, будто собирался провести короткий экспрессивный допрос с применением технических средств.

– А ты думаешь, очень крутой? То-то я смотрю, как ты ходишь. Все нормально передвигаются, классически, а ты зыришь налево и направо, дергаешься. Сколько раз за рейд штаны обмочил?

Алексеев хотел с размаху врезать ему в челюсть. Но представил на секунду возмущенный взор Митина и сдержался.

– И в спецуху я, Петя, пошел не просто так. А по принципу. У тебя я вот принципов чего-то не замечал. Задание выполнил, и гуляй, Россия, баб дери и водку жри. И все просто и легко. Так, что ли, Петя? Ты вот про бога вспомнил. И веришь?

Запад почувствовал всю дикость этой сцены: стоит в подземном бункере боец спецназа и спрашивает напарника о таких вещах, о которых и вне рейда просто так не заговоришь. А ведь их жизнь на самом деле в опасности, ведь где-то в двух шагах находится вооруженная группа противника, которая, наверное, не остановится перед тем, чтобы открыть огонь на поражение…

– Андрюха, завязывай! Пошли. Времени мало.

Но Север уже успокоился. Проверил свою «Грозу», закинул на плечо, потушил фонарик, двинулся вперед. Но говорить не перестал, хотя заметно снизил тон:

– Я в спецуху, Петя, отправился не для риска. Это другим надо адреналинчиком организм накачивать. У меня это вроде как миссия какая-нибудь. Я ведь тебя не случайно про господа спросил. Для меня такой вопрос – самый важный в жизни. Сколько я заданий выполню успешно и тому подобное, мне по барабану. А вот то, что я не в фирме сраной штаны просиживаю, а реально, понимаешь, реально за свою страну борюсь, вот это и есть смысл моего существования. И умереть в бою почетно, старичок. В бою, а не под забором, ужравшись водкой. А про нашу гибель, – он опять остановился и проговорил спокойно и холодно, – я больше ничего тебе не скажу. Скоро сам все увидишь. Хотя, если бог рассудит по-иному, может, еще и поживем…

Северо-восточная Украина

Штаб войсковой части

17 августа

18.37

Генерал Островец занимал должность командира части уже семь лет. За это время во вверенном ему войсковом подразделении не было зафиксировано даже ни одного очевидного случая внеуставных отношений, не говоря уже о крупных ЧП, о которых молниеносно следовало сообщать вышестоящим инстанциям. Ну, пожар был в казарме в позапрошлом году из-за неосторожного обращения с огнем гражданских строителей. Так что? Жертв нет, ущерб незначительный, все восстановлено в кратчайшие сроки…

Командно-штабные учения, которые готовились на территории бывшего Полигона, должны были явиться очередным шагом в его карьере. На них, по слухам, собирался присутствовать сам министр обороны. А хорошие результаты дивизии могли существенно упрочить позиции Островца в Киеве, которые в последнее время, когда в отставку отправили тестя, входящего в армейскую элиту Украины, существенно ослабели.

Именно поэтому Островец весь этот день находился в нехарактерном для себя состоянии нервного возбуждения. В овраге, на свороте грунтовой дороги, вчера милицейским патрулем был обнаружен «уазик» с разбитым ветровым стеклом. На переднем сиденье нашли труп военнослужащего срочной службы. Вскоре выяснилось, что это водитель начальника штаба сержант Бобриченко. Сам полковник Калмыков бесследно исчез. Учитывая то, что вчера утром он выехал на «уазике» проводить рекогносцировку будущей территории учений на край Полигона, вывод оказывался крайне неприятным…