Она вертелась вокруг меня, без остановки расспрашивая, куда я теперь поеду и чем буду заниматься.

– Не знаю, – туманно отвечала я. – Подумаю об этом немного позже.

Конечно, дочь владелицы каф-о-кана решила, что я не хочу делиться с ней секретами, и ушла по своим делам, обиженно поджав губы.

Ей было невдомек, как страшно мне покидать Кейптаун, снова жить в родном мире.

Все мои вещи легко поместились в старую холщовую сумку, которую Халия разрешила взять с собой.

– Вот, девочка, – она протянула мне маленький, туго перевязанный мешочек с зернами кофе и такой же – с чайными листьями, – на память о нас с дочерью.

Она также положила мне в дорогу пару сладких маисовых лепешек.

– А это в уплату за усердный труд.

В руке моей очутилась горстка звонких рандов.

– Халия, ты вовсе не обязана…

Но всезнающая жрица огня покачала головой:

– В Кейптауне принято благодарить за помощь.

Я кивнула и крепко обняла ее на прощанье.

– Спасибо тебе, я никогда не забуду стены этого каф-о-кана и его чудесные запахи.

Пришлось вытереть слезы, выступившие на глаза.

С Мале мы распрощались не так тепло, но и по ней я собиралась скучать, когда покину дорогие сердцу места.

Мы не стали затягивать расставание, и, улыбнувшись моим добродетельницам напоследок, я зашагала прочь не оглядываясь. Только раз махнула мне рукой вслед Халия и начертила в воздухе известный лишь ей невидимый знак.

Поднимаясь все выше, я брела по тем самым улочкам, которые увидела, впервые прибыв в Кейп. Казалось, с тех пор прошла сотня лет. Странно, но внешне я почти не изменилась: растерянный взгляд, как и в день приезда, старая одежда, которая нашлась на дне сундука Халии… Но внутри я ощущала себя совершено другим человеком и удивленно оглядывала непривычный наряд.

Вскоре впереди замаячила деревянная крыша железнодорожной станции. Сквозь рельсы и шпалы пробивалась жесткая трава и колючки, а кое-где даже росли желтые и лиловые пустынные цветы.

Место выглядело таким безлюдным и заброшенным, что я засомневалась, ходит ли здесь вообще поезд, но все же двинулась к кассе, чтобы купить билет.

– Извините, у вас открыто?

Пришлось разбудить безмятежно спящего кассира. Похоже, его не слишком часто тревожили пассажиры, и на рабочем месте он, в основном, отдыхал.

– Куда вам? – добродушно спросил старик в кепке, протирая глаза.

Неуверенно я назвала свой родной город и пришла в полное изумление, когда работник вокзала коротко кивнул и пробил мне билет.

– Багаж есть?

– Нет.

– Тридцать восемь рандов, – как ни в чем не бывало, сказал он.

Только сейчас я подумала о деньгах. Верно, ведь я совсем не помнила, как покупала билет в прошлый раз. А теперь пришлось выгрести из карманов все монетки, которые двадцатью минутами раньше вручила Халия.

– Десять, пятнадцать, тридцать один… – быстро считала я.

Что же делать, если их не хватит?

Но мои опасения были напрасными. Ровно тридцать восемь монет дала мудрая хозяйка каф-о-кана. Именно так она оценила моя труд, и теперь я знала почему. Это была не плата за старательную работу, а только возможность вернуться домой.

Вздохнув, я рассталась с деньгами. Ни одного золотистого ранда не осталось мне на память о Кейптауне. Но, видимо, так и должно было случиться.

Поблагодарив кассира, я несколько раз прошлась по тесной платформе и присела на единственную скамейку. Солнце почти склонилось к закату.

– Значит, я все-таки оказалась права, – довольно мурлыкнула Амфорная Кошка, усаживаясь рядом. – Рая на земле не существует…

– Что ты, – улыбнулась я, – он наверняка есть, но все время в каком-нибудь другом месте.

– Значит, ты уезжаешь с чистой головой и легким сердцем? – она обвила шоколадным хвостом длинные лапы.

– Пожалуй. Но я буду очень скучать.

Я погладила ее.

– По своим новым друзьям? – спросила Кошка.

– И по тебе…

– Я-то еду с тобой! – удивилась она.

– Нет, – я покачала головой. – Ты останешься здесь и проведешь немного времени с Шахрийяром.

– Глупости! – Она вскочила. – Нет ничего важнее, чем помогать тебе, появляться в нужный момент, нашептывать верные ответы…

– И ты много лет делала это. Но теперь настало время отдохнуть.

– Мне некогда отдыхать от своей работы.

– Аш-Эски, – я с любовью поглядела на нее, – ты всегда была со мной, и даже когда тебя нет рядом, я все равно слышу твой мудрый ласковый голос. Поэтому не тревожься, побудь немного в Кейптауне, поживи в свое удовольствие.

Амфорная Кошка выглядела совершенно сбитой с толку. Конечно, ей очень хотелось поселиться в уютной чайной беседке, но в то же время долг не позволял покинуть подопечную.

Видя ее терзания, я предложила:

– Давай сделаем так: какое-то время ты не будешь отвлекаться ни на кого, кроме себя. Стань беспечной и наивно-счастливой, как человек. А когда надоест, снова переберешься в мой мир. Тем более, Шахрийяр задумал перенести туда свою беседку.

– О нет! – простонала она. – Зачем ему это?

– Ты удивишься, – я хихикнула, – но он собирается читать будущее по чайной гуще.

Абиссинка глядела с недоверием.

– Не похоже на Чайного Вампира.

– Мы с ним договорились, что воровать чувства людей он будет только в самых крайних случаях.

Кошка вздохнула:

– Вот, значит, как ты решила, моя маленькая хозяйка. Но разве Шахрийяр умеет предсказывать?

– Еще как! Мне, например, он предвещал незабываемую поездку на голубом поезде.

Я поднялась со скамейки, и тут же прозвучал громкий переливчатый гудок паровоза.

Амфорная Кошка все еще переминалась с лапы на лапу, не смея покинуть меня.

– Аш-Эски, говорят, я – не обычный человек и могу иногда видеть скрытое. Так вот, предрекаю, что мы еще не раз встретимся, а ты будешь очень счастлива. – Я крепко прижала ее к себе, поглаживая гладкую шерсть. – А теперь мне пора…

Состав уже поравнялся с платформой, окутав станцию призрачным дымом. Выбрав нужный вагон, я шагнула в него и не успела даже оглянуться, как поезд тронулся.

Когда я пробралась в свое пустое купе, изящная фигурка Амфорной Кошки, как и стены Кейптауна, остались далеко позади. Голубая стрела неслась с невероятной скоростью, увозя меня прочь от заката, туда, где уже вовсю царствовала ночь, а громадные горы и густые леса сменяли великие пустыни.