– Ничего не пропало. Вот они! Только не оставляй их на видном месте, – успокоила Эмма дочь, гладя по плечам.

– Виктор, прими алкоголика и отнеси в кровать! – приказала Эмма, передавая злополучные доллары и папку с бумагами своей дочери. Ее голос при разговоре с зятем приобрел металлический оттенок.

Парень лет двадцати, такого же роста, как Филарет, легко снял у него с плеча тестя и понес в глубь квартиры.

– Пошли скорее, у нас еще куча дел! – попросил Филарет.

«Фольксваген» стоял на улице Мичурина, а водитель заинтересованно выглядывал на две милицейские машины и «Скорую помощь», стоящую через дорогу.

– Что там случилось? – небрежно спросил Филарет, головой кивая на противоположную сторону дороги.

– Не знаю. Сначала подскочила ментовская «канарейка» с включенной мигалкой, потом «Скорая помощь». Минуту назад труп голой бабы вынесли на носилках, – ответил водитель.

Сердце у Филарета тревожно ушло вниз. Пальцы Эммы судорожно впились в его руку, но он этого не замечал. В голове билась только одна мысль: «Неужели я убил женщину?»

– Не успели ее донести до машины «Скорой помощи», как она соскочила с носилок и как припустит по улице! Все только рот разинули! За ней два мента погнались, но та бежала, как будто ей в задницу скипидара налили. На ее несчастье, споткнулась! Тут они ее и повязали!

«Слава богу, жива!» – понял Филарет и вслух попросил:

– Давай, друг, снова на Мясницкую!

Машина, проехав до перекрестка, начала разворачиваться. Филарет увидел вывеску:

«АПТЕКА. Работаем круглосуточно»

– Около аптеки останови! – объявил Филарет и дернул за руку Эмму.

Женщина без слов поняла своего спутника и нехотя полезла из машины.

– Надо оказать медицинскую помощь нашему другу, спасенному из милиции! – пояснил Филарет причину остановки возле аптеки. – Возьми еще упаковку резиновых перчаток большого размера!

Прикурив, он посмотрел по сторонам. Часы, висящие над аптечной вывеской, показывали половину третьего ночи.

«Сегодня ночью спать не придется!» – понял Филарет, делая шаг навстречу спускавшейся Эмме.

– Извини, что я тебя напрягаю, но если у меня получится одно дело, то твоя помощь будет оценена по заслугам! – пообещал Филарет, забирая тяжелый пакет.

– Ты хочешь сказать, что больше, чем ты дал сегодня? – встрепенулась Эмма.

– Я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышала! – отрубил Филарет, кляня свой распустившийся язык. – Подожди нас минут десять, а потом отвезешь на Строительную улицу, – попросил Филарет водителя.

Чепец лежал на диване и тяжело дышал. Лицо побелело, и стали заметны веснушки на щеках.

– Все свободны! – прикрикнула Эмма, приступая к лечению.

Загрузив в багажник машины две сумки, Филарет уселся на переднее сиденье, посмотрел по сторонам и крикнул своему подельнику:

– Садись быстрее!

Лапа быстро прошмыгнул на заднее сиденье, низко наклонив голову, стараясь, чтобы его лицо не слишком запомнилось водителю.

– Не менжуйся так, паря! Я у хозяина червонец мотал, правильных пацанов за километр вижу. Ты меня лучше забашляй побольше, и я никого и ничего помнить не буду, – посоветовал водитель, не поворачивая головы.

– Это мы запросто! Отвези-ка пацанов на станцию Кузьминки, часам к пяти утра. Сможешь? – спросил Филарет, засовывая сто долларов в карман рубашки водителя.

– Двести баксов вперед, и они там будут. Сам понимаю, что с такой рожей, как у твоего кореша, садиться на крупной станции не стоит. Любой мент сразу в кутузку поволокет! Если ребята из Москвы, то могу и до столицы подбросить, – загорелся водитель, почуяв солидного клиента.

– Можно и до Москвы, только через Рязань, – вступил в разговор до сих пор молчавший Лапа.

– Хоть через Магадан! – легко согласился водитель, выруливая на улицу Строителей.

– Вот тут тормозни и примерно через полтора часа сюда подъезжай. Если нас не будет через два часа, то спокойно отправляйся по своим делам! – закончил разговор Филарет, вылезая из машины.

– Буду как штык! – уверил водитель, резко стартуя с места.

Колеса с визгом провернулись на месте, оставив после себя черные полосы. В воздухе запахло горелой резиной.

– Не нравится он мне! Слишком услужливый, скользкий. В одном он, конечно, прав: с такой рожей нельзя в поезд садиться, – заметил Лапа, идя рядом с Филаретом.

– Так на своей машине не ездят! У него стоит резина «Матадор», которая стоит сто пятьдесят долларов за одно колесо. Да и загазованность после таких стартов в десять раз выше, чем если прямо нюхать выхлопную трубу грузовика! – блеснул эрудицией Филарет.

Со стороны казалось: идут два приятеля но ночному городу и мирно беседуют.

– У меня в моем городке есть машина, но до нее три часа надо ехать. Стоит джип, который можно взять, но на нем нельзя вам светиться. Машина дорогая, менты будут останавливать. Вам сейчас лишняя рисовка ни к чему, – вслух размышлял Филарет, подходя к железобетонному забору, ограждающему когда-то совершенно секретный завод.

Местами в заборе зияли дыры – от небольшой, размером с теннисный мяч, до метрового диаметра. Арматура и проволока внутри были аккуратно срезаны, что наводило на мысль о механизированных способах изготовления отверстий.

– Нам что-нибудь попроще. «Жигуленок» старенький, на худой конец сойдет и «Запорожец», – развивал Лапа мысль о плане бегства.

– Есть один вариант, но мы о нем поговорим после дела! – пресек Филарет дискуссию.

В заборе зияла дыра, в которую мог спокойно пройти, не нагибаясь, взрослый человек не меньше двух метров роста.

Ловко проскользнув в дыру, Лапа секунд тридцать отсутствовал, после чего появился, но не весь.

Из отверстия высунулась рука, и сдавленным шепотом голос Лапы позвал:

– Давай быстрей сумки. Вокруг нет ни одного человека охраны!

Они тенями скользили по территории завода, который Филарет курировал пять лет и знал не хуже обстановки в собственной квартире.

Широкие автомобильные подъездные дороги, сложенные из бетонных плит, пересекали территорию завода во всех направлениях. Во многих местах плиты просели больше чем на метр, а иногда даже вздыбились, стоя почти перпендикулярно. Территория завода, прилегающая к цехам, напоминала декорацию к фильмам о нашествии инопланетян.

Лапа передернул плечами, невольно показав свое отношение к увиденному.

Филарета тоже холодок пробрал до костей. Он первый раз увидел завод глазами совершенно постороннего человека.

Освещения на территории завода никакого не было. Яркая луна светила не хуже прожектора, показывая всю степень разрухи, которая костистой лапой все больше и больше хватала еще десять лет назад процветающее предприятие.