— Там играть не надо. Ничегошеньки, только петь. Апоешь ты изумительно!

— Я не пою!

— Ты поешь! Ты прекрасно поешь! Помнишь, я как-тозаписал тебя на Новый год? Клевая запись получилась, так вот, я прокрутил ееГордиенко, и он пришел в восторг. Сказал, что ты поешь непрофессионально, а этокуда лучше для твоей роли. Короче, он согласился с тобой встретиться ипопробовать. Получится — хорошо, не получится… Тогда зарез!

— Послушай, Венька, я спела в компании, подвыпив, безстеснения, а на публике я не могу, к тому же в окружении классных актеров… Этосовершенно дикая, даже какая-то хамская идея — так подставлять сестру…

— А брата бросать в пасть.., тиграм можно? —как-то сварливо осведомился Венька. — И вообще, Буська, тебепредоставляется такой шанс.., я всегда говорил, что ты должна быть актрисой.

— Ты же сию минуту уверял меня, что ничего играть ненадо, только петь?

— Да. Только петь. Ты, дурища, подумай, это же кайф — втакой классной компании поехать в такую классную страну…

— Там война.

— Где война, а где мы… И потом, там же люди живут и,между прочим, полной жизнью, настолько полной, что даже ходят на спектакли иконцерты. Мы ж на передний край, что называется, соваться не будем. И потом вМоскве тоже можно запросто нарваться на террористов. Кстати, ты можешь взятьпсевдоним. Не Бронислава Левашова, а хоть Матильда Кшесинская или Мария Каллас.Ты подумай, Бронзулечка, новая жизнь — пусть всего на три недели, а? Все новое— имя, профессия, хочешь, даже внешность!

Я вздрогнула. Так не бывает! Только вчера я поняла, чтосмертельно себе надоела, — и вдруг такое предложение. Но оно чересчурневероятное, я не смогу.

— Я, Венька, никогда не была авантюристкой.

— Ну и дура! — закричал он. — Нельзя, нельзяупускать такой шанс! Если он тебе предоставляется, его надо использовать! Нучем ты рискуешь? Отпуском? Так ведь отдых тебе обеспечен и куча впечатлений,страна-то потрясающая.

— Я не понимаю!

— Ну чего ты не понимаешь?

— Почему ты не можешь найти профессиональную актрисуили певицу? Их, по-моему, как грязи…

— Я пытался, — тяжело вздохнул кузен. — Невышло. С двумя Гордиенко категорически отказался работать, а он, самапонимаешь, ключевая фигура… И номер забойный. В Америке такой успех был… Одна,на которую он согласился, не смогла… И потом, Буська, ну нет времени, можешь тыпонять?

И тут я вдруг ощутила, что больше всего на свете я хочупоехать. И внутри все уже дрожало от страха. Я боялась, что Гордиенко меня неодобрит, и ужасно боялась опозориться, если меня возьмут.

Заметив мои колебания, Венька как клещ вцепился в меня:

— Буська, я тебя просто умоляю! Если ты согласишься, яготов всю жизнь исполнять все твои самые дурацкие желания. Вот ты, например,позвонишь мне ночью и скажешь: «Венька, я хочу, чтобы ты женился наНиканоровне!» Ей-богу, женюсь!

Никаноровна — это старая домработница, которая живет вквартире его родителей.

Я не выдержала и расхохоталась.

— Значит, ты согласна? — возликовал Венька. —Тогда давай свой загранпаспорт и срочно говори псевдоним.

— Погоди, а Гордиенко? Вдруг я ему не подойду?

— Вечером мы едем к нему, я уже договорился.

— Как ты мог договориться? — ахнула я.

— Рассчитывал на преданную сестринскую любовь.

— Наглая морда! Я же боюсь, ты понимаешь?

— Побоишься, перестанешь. Все боятся. И потом он такойобаятельный, он тебе понравится.

— Он всем нравится.

— Ну вот видишь… Он так всем нравится, что ты спокойнобудешь купаться в лучах его славы, а заодно и в Средиземном море. Поди кисло?

— Да нет, совсем не кисло. Но стремно.

— Ерунда, не боги горшки-то обжигают.

— А если я провалюсь?

— Ты не провалишься, я убежден на все сто.

— Сто пудов, как говорит Полька?

— Сто пудов! Бусечка, подумай, мы три недели будемвместе, как когда-то в Абрамцеве. Это же кайф, а то в этой суматошной жизни ине видимся почти.

— Да ладно, я тебя небось и не увижу, как пойдешь потамошним Суламифям.

— Да ты что, я в таких поездках сама добродетель.Положение обязывает. В мои задачи ведь входит обеспечение дисциплины, а актерытакой народ… Любят расслабиться, и Израиль к этому располагает.

— К чему?

— К расслабухе.

— Никогда бы не подумала, особенно если смотреть сводкис Голанских высот и с этих, как их.., территорий.

— Ты не поверишь, но там мгновенно наступаетрасслабуха. У актеров особенно. Никогда не видел, чтобы знаменитые, классныеартисты так халтурили, как там… Но у меня этого не будет. Ну все, Бусенька, навот съешь плюшку, ты же любишь!

И он достал из пакетика именно такую плюшку, как ялюблю, — улиточкой, посыпанную сахаром с корицей.

— Венька, — умилилась я.

— Рада? Я помню все про свою любимую сестренку, не дамтебя в обиду никому и, более того, обеспечу тебе успех!

— Да ладно тебе, болтун. А запить плюшку у тебя естьчем?

— Обижаешь! — Он протягивал мне бутылочку сквасом.

— И это помнишь? — совсем растаяла я. —Венька, ты жуткая сволочь! Искуситель!

— Ничего, ты еще будешь умирать от благодарности комне. Кстати, у тебя в Израиле, кажется, кто-то был?

— Ой, Венька, я, кажется, соглашусь.

— Что значит — кажется? По-моему, ты уже согласилась.Короче, мне пора, вечером я за тобой заскочу, поедем к Гордиенко.

— Боже, Венька, ты так на меня насел, что я даже неспросила, что там надо петь? Какой кошмар!

— Разберешься. Все, чао-какао!

Он умчался, а я осталась стоять столбом на улице. А кто мне,кстати, отпуск даст? Бред все это, чистой воды сумасшествие. Я даже головойпотрясла, чтобы стряхнуть с себя наваждение. И медленно побрела за угол, наработу. Венька сказал, что я могу взять псевдоним. А какой? Бронза? А что,можно. Хотя нет, глупо уж очень. В роли такого-то — Юрий Гордиенко, в ролитакой-то — Бронза! Идиотизм! Ненавижу свое имя, вот родители удружили! Мамакак-то сказала, что имя мне выбрала бабушка, а та объяснила, что Броня былаодной из героинь ее любимого в юности романа «Девочки с Новолипок» какой-топольской писательницы. Я даже попыталась найти эту книжку, но не смогла.Интересно, почему же бабушка не назвала Брониславой маму, а отыгралась на мне?Вот теперь я и живу с этим именем. Торжественным и бронированным. Обычно всезовут меня Броней, только Венька еще в детстве прозвал Буськой. Что крайневозмущало моего мужа. Это собачья кличка, негодовал он и звал меня Славой.Броня ему тоже не нравилась. Кое-кто звал меня Бронзой или Брошкой. Раньше яэто терпела, пока не прочитала несколько романчиков Дарьи Донцовой, у которойгероинь звали Лампой и Вилкой. С тех пор я всегда фыркаю как разъяреннаяпантера, если кто-то зовет меня Бронзой или Брошкой. А вот Буська меня вполнеустраивает. А что, если так и явиться перед публикой: выступает Буська!По-моему, отличная идея! Сразу понятно, это прикол! Ой, мамочки, о чем я думаю,идиотка! Я что, и впрямь собираюсь выступать перед публикой?