по своим собственным причинам. Это началось в незапамятной древности и продолжается по сей день[3]. Средневековое описание избиения французской аристократии в битве при Азенкуре, данное Ювеналом Урсинским, отражает события под его, французским, углом зрения. Говоря о «с огромным трудом вырванной победе» при Ватерлоо, герцог Веллингтон и словом не заикнулся о грубейшей ошибке Нея и о роли, сыгранной в этом сражении Блюхером. Репортер «Таймс» в Крыму Уильям Говард Рассел во всех подробностях описал знаменитый «Бросок легкой бригады» и был обвинен в раскрытии важной военной информации[4]. Позднее то же самое бессмысленное самопожертвование было прославлено в стихах лордом Теннисоном. Так кто же из них прав?

Война всегда была связана с неразберихой. Я не могу сказать, действительно ли без войны невозможен прогресс человечества, я знаю только одно: люди предпочитают войну всем прочим видам деятельности.

Э. Д. Округ Валансоль, зима 1998

1184 год до Р.Х. Троя

Деревянный конь

«Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится.

Чем бы он ни был, страшусь я дары приносящих данайцев.»[5]

Вергилий, «Энеида», II, 48—49 (20 г. до Р.Х.)

Теперь мы отправимся в 1184 год до Р.Х.

Бог снизошел с небес на землю; приняв облик лебедя, он возлег с Ледой. Плодом их любви стала Елена, девушка настолько прекрасная, что все властители Греции желали получить ее в жены. Елена отдала предпочтение Менелаю, царю Спарты. Однажды их навестил красивый высокорожденный юноша. Это был Парис, сын троянского царя Приама. Богатая, хорошо укрепленная Троя располагалась на восточном берегу Средиземного моря. Парис получил царский прием, Менелай нимало не догадывался об истинной причине его приезда.

Прежде чем Парис покинул свою родную Трою, царь Приам получил предупреждение, что его сын послужит причиной гибели царства. Со временем это пророчество сбылось. Драма началась в тот день, когда Париса навестили Афродита, Гера и Афина. Богини дали юноше золотое яблоко — с тем чтобы он вручил его прекраснейшей из них. Желая обеспечить себе верную победу, Гера прибегла к элементарному подкупу — обещала Парису сделать его владыкой Европы и Азии. Афина посулила ему великую победу над врагами, Афродита же предложила царевичу прекраснейшую из земных женщин. Суд Париса завершился триумфом Афродиты; выполняя обещанное, богиня любви рассказала ему про Елену Спартанскую.

Пока Менелай воевал на Крите, Парис увез Елену в Трою. Уехала она добровольно, по любви, или была похищена насильно — в этом моменте мнения античных авторов расходятся. По возвращении с Крита справедливо возмущенный Менелай призвал всех греческих героев помочь ему отомстить за злодеяние и стереть Трою с лица земли. Греческая армия, возглавляемая Агамемноном[6], очень сильна. Но сильна и троянская армия. Сыны Приама славятся своей отвагой, а отважнейший из них, Гектор[7], не имеет себе равных — кроме Ахилла, лучшего из греческих воинов. Год за годом длится война, но исход ее все еще остается неопределенным. В разгаре очередной битвы на крепостной стене Трои появляется Елена. Ее лицо настолько прекрасно, что пораженные воины опускают оружие, и лишь Ахилл с Гектором продолжают свой поединок. Невидимо присутствующая на поле битвы Афина возвращает Ахиллу утраченное им копье. Вскоре Гектор тоже остается без копья, и Ахилл пробивает ему шею (не тронув гортани). «Тело лишь в дом возврати, чтоб трояне меня и троянки, / Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили»,— просит умирающий троянский герой.

«Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал, бы на части, / Тело твое пожирал бы я — то ты мне сделал!» — отвечает Ахилл. Привязав тело убитого Гектора к своей колеснице, он поволок его по земле, на глазах у Приама и всех троянцев[8]. Аполлон направляет пущенную Парисом стрелу в единственное уязвимое место Ахилла — его пятку (есть мнение, что Парис тут и вообще ни при чем — стрелял сам Аполлон, принявший его облик). Ахилл умирает. Вскоре гибнет и Парис, сраженный стрелой Филоктета.

Лучшие из героев гибнут, а войне все не видно конца. Десятилетняя осада Трои не принесла грекам успеха — они так и не смогли проломить ее стены. Снятие осады было равносильно признанию поражения — со всем соответствующим позором. Одиссей, хитроумнейший из греков, придумал оригинальный план: построить огромного, выше городских стен, деревянного коня, нашпиговать его греческими воинами и подкатить к стенам Трои. Покончив с этим делом, греки притворились, что уходят — подняли паруса и отвели свои корабли за ближайший к берегу остров. Грек Синон, специально оставленный Одиссеем, убеждает троянцев, что конь — жертвоприношение Афине и его нужно затащить в город, к храму великой богини.

Царь Приам послушно заглатывает греческую приманку и приказывает втащить коня в город. «Чем бы он (конь) ни был, страшусь я дары приносящих данайцев»,— предостерегает царя троянский жрец Лаокоон. Грозный владыка впадает в ярость — как смеет подданный перечить своему царю? Но не только Лаокоон подозревает греков в обмане, его поддерживает пророчица Кассандра, прекрасная дочь Приама.

Новый поворот событий положил конец затянувшемуся спору. Когда Лаокоон пошел к морскому берегу, чтобы принести жертву Посейдону, в волнах появились два чудовищных змея; быстренько придушив жреца и двоих его сыновей, змеи убрались восвояси. Кто-то говорит, что их прислала враждебная к троянцам Афина, другие считают, что произошло трагическое недоразумение, змеев прислал Аполлон, чтобы предупредить троянцев об опасности, но безмозглые рептилии поняли боевое задание не совсем верно. Как бы там ни было, Лаокоона постигла судьба, обычная для прозорливых мудрецов. Люди никогда не слушают пророков, а просто затыкают им рот (боги избавили троянцев от этой печальной необходимости), а затем продолжают смело — и слепо — шагать навстречу катастрофе. Троянцы решили, что смерть Лаокоона — кара, ниспосланная на упрямца богами; они быстренько проломили городскую стену, поставили коня на катки, затащили в акрополь, к храму Афины, а затем предались буйному пьяному веселью.

Ночью, когда защитники Трои наконец угомонились, Синон выпустил Одиссея и его воинов из брюха деревянного коня; главные силы греческой армии прорываются сквозь плохо заложенный проем в стене и поджигают город. К тому времени как пьяные троянцы немного очухались, по улицам Трои текли потоки крови, Это было не сражение, а побоище. Рассвирепевшие воины бросались друг на друга, чтобы убить и тут же быть убитыми. Троянцы переодевались в доспехи убитых греков; греки, принимавшие врагов за единомышленников, расплачивались за ошибку своими жизнями. Троянки поднимались на