– Мы не туда едем?

– Кати на Рукавишникова, – буркнулаГалка. – Хорошо хоть название проспекта не спутали. Во народ! А если бы уменя не было мобильного!

– Но он же есть, – я решила прекратитьстоны.

– Ага, а кабы нет?

Суббота пошла прахом. Несмотря на выходнойдень, в городе было полно пробок, на место я, не слишком лихой водитель,добралась, лишь когда стрелки приблизились к цифре 2. Галка упорхнула вдевятиэтажную башню, а я осталась сидеть в машине. Время тянулось, словножвачка. Сначала я просто слушала радио, потом сбегала в ларек, купила идиотскийжурнал, рассчитанный на безголовых куриц, и стала изучать статьи наживотрепещущие темы… «Он изменил. Стоит ли гнать мужа вон», «Как довестимужчину до загса», «Возможно ли достичь гармонии в браке», «Фаршированнаякурица за десять минут», «Раки под майонезом – лучшая закуска».

Перелистав тяжелые глянцевые страницы, явконец обозлилась: люди, выпускающие это издание, считают, что основной цельюлюбой особи женского пола является замужество. Получив же заветный штамп впаспорте, молодой супруге следует на всю жизнь приковаться к плите и отходитьот нее только для того, чтобы прыгнуть в постель. В журнале содержалось многосоветов на сексуальную тематику.

Промаявшись в машине около двух часов, япринялась названивать Галке на мобильный. «Абонент недоступен или находится внезоны действия сети», – заталдычил механически-равнодушный голос. Я вышлаиз машины и села на скамеечку возле подъезда, лениво разглядывая двор. Май вэтом году выдался необычно теплым, даже жарким. В песочнице с криком возилисьмалыши, их мамаши упоенно вязали, сидя на скамеечках. Стайка подростковпыталась привести в рабочее состояние мотоцикл, сделанный еще при царе Горохе.Некоторое время я сидела на лавочке одна, потом около меня остановилась толстаябаба с давно не мытой головой, она держала за руку крохотную девчушку лет пяти.

– Иди, Лидка, поиграй с ребятами, –буркнула мамаша и плюхнулась на сиденье.

Скамеечка жалобно заскрипела, до моего носадолетел крепкий запах пота. Девчоночка, весело подпрыгивая, побежала подорожке.

– Хоть дух переведу, задолбалась совсем, домасидючи, – громко, с некоторым вызовом, заявила баба.

Она явно рассчитывала, что я вступлю вразговор, но мне совершенно не хотелось болтать с «родной сестрицей» Галки,поэтому я просто отвернулась.

Бабенка поерзала, добыла из сумки книжку ипогрузилась в чтение. Я скосила глаза и выхватила кусок текста. «Амалия, одетаяв белое платье, сгорала от стыда. Граф уверенным шагом подошел к молодойженщине и рывком разорвал свадебный наряд. Амалия попыталась прикрыть бесстыднообнаженную грудь…» Мне стало смешно. Ну как можно с серьезным видом глотатьтакую ерунду? Хотя толстуха с сальными волосами, наверное, представляет себя наместе Амалии. Это на ней, а не на главной героине граф сейчас рвет в клочьягипюровые тряпки.

Тут прискакала назад дочка книголюбки изавела:

– Мам, когда ты мне купишь хомяка?

Бабища молча смотрела в книгу.

– Мам, хочу хомячка!

Туша спокойно наслаждалась романом.

– Мам, – не успокаивалась девочка, –ты что, не слышишь?

– Слышу, – эхом отозвалась тетка, –чего надо?

– Хомячка купи! Хочу хомячка!!!

Мать с глубоким вздохом захлопнуларастрепанный томик в бумажной обложке и ответила:

– То тебе, Лида, хомячка, то братика подавай!Ты уж определись, кого больше желаешь!

– Хомячка, – всхлипнула девочка.

– А вчера хотела братика, – рявкнула горасала, – ну куплю я тебе грызуна, и чего? Станешь потом ныть: «Отдаваймыша, хочу мальчика». И ваще нам домой пора!

– Может, и братика, и хомячка завести, –задумчиво протянула Лида, – чем же они друг другу помешают?

– С ума сойти, – обозлилась мать, –двигай давай!

Дверь подъезда распахнулась, и во дворвыбралась троица. Два мужика в спортивных брюках и мятых футболках волоклисовершенно пьяную тетку. Голова ее моталась на мягкой, расслабленной шее, лицане видно, длинные каштановые волосы свисали неаккуратными прядями. Видно,женщина приняла на грудь немало, раз ее голова не подчинялась хозяйке, причемкак в прямом, так и в переносном смысле. Ноги алкоголички волочились поасфальту, руки висели как переваренные макароны. Одета она была в ситцевыйхалат, грязный, мятый, слишком широкий и длинный для ее худого короткого тела.

Не говоря ни слова, парни дотащили ее достоящих у подъезда ржавых, битых «Жигулей», сложили пьянчужку буквально пополами стали запихивать на заднее сиденье. Это удалось им не сразу, мужики сами быликрепко навеселе. Наконец большая часть дамы оказалась внутри. Ребята почесали взатылке и принялись укладывать в машину не желавшие повиноваться хозяйке нижниеконечности. Я от скуки следила за ними. На щиколотке левой ноги бабы виднеласьзолотая цепочка, украшенная буквой S, а может, это был знак доллара? Наконецпроцесс посадки завершился. Дребезжа всеми частями разболтанного организма,натужно чихая и кашляя, «Жигули» поплюхали прочь.

– Во, – восхитилась наблюдавшая вместе сомной за этой сценой толстуха, – у соседей-то суббота зря не прошла, славноотдохнули! И как только не боятся под газом за руль лезть!

– Мам, купи хомячка, – ожила Лида.

– Ну, блин, достала, – гаркнула ласковаямамаша, – чапай домой, жрать пора, да и телик посмотреть охота,расслабиться! Весь день как черт в ступе крутилась.

Девочка, хныча, поплелась в подъезд, матьпотопала за ней, а я, возмутившись до глубины души, села в машину и уехалапрочь. Таких нахалок, как Галка Сорокина, нужно воспитывать. Она что, считаетменя своим личным водителем, готовым день и ночь пахать на хозяйку? Нет уж,пусть возвращается домой на метро. Тысячи людей ежедневно пользуются подземкой,и ничего, живехоньки остаются. Интересно, сколько пассажиров метрополитенастрадает вегетососудистой дистонией?

Воскресенье пролетело в домашних хлопотах, апонедельник принес сюрприз. В восемь утра позвонил Борис Крюков, мой бывшийоднокурсник, и с места в карьер спросил:

– Слышь, Романова, ты сейчас работаешь иликак?