Со смешанным чувством тревоги и любопытства Беккер принялприглашение загадочного агентства. Он проехал тридцать семь миль до ихштаб-квартиры, раскинувшейся на участке площадью тридцать шесть акров средилесистых холмов Форт-Мида в штате Мэриленд. После бесчисленных проверок наконтрольно-пропускных пунктах он получил шестичасовой гостевой пропуск сголографическим текстом и был препровожден в роскошное помещение, где ему, какбыло сказано, предстояло «вслепую» оказать помощь Отделению криптографии —элитарной группе талантливых математиков, именуемых дешифровщиками.

В течение первого часа они, казалось, даже не замечали егоприсутствия. Обступив громадный стол, они говорили на языке, которого Беккерупрежде никогда не доводилось слышать, — о поточных шифрах,самоуничтожающихся генераторах, ранцевых вариантах, протоколах нулевогопонимания, точках единственности. Беккер наблюдал за ними, чувствуя себя здесьлишним. Они рисовали на разграфленных листах какие-то символы, вглядывались вкомпьютерные распечатки и постоянно обращались к тексту, точнее — нагромождениюбукв и цифр, на экране под потолком.

В конце концов один из них объяснил Беккеру то, что тот ужеи сам понял. Эта абракадабра представляла собой зашифрованный текст: загруппами букв и цифр прятались слова. Задача дешифровщиков состояла в том,чтобы, изучив его, получить оригинальный, или так называемый открытый, текст.АНБ пригласило Беккера, потому что имелось подозрение, что оригинал был написанна мандаринском диалекте китайского языка, и ему предстояло переводитьиероглифы по мере их дешифровки.

В течение двух часов Беккер переводил бесконечный потоккитайских иероглифов. Но каждый раз, когда он предлагал перевод, дешифровщики вотчаянии качали головами. Очевидно, получалась бессмыслица. Желая помочь,Беккер обратил их внимание на то, что все показанные ему иероглифы объединяетнечто общее — они одновременно являются и иероглифами кандзи. В комнате тут жестало тихо. Старший дешифровщик, нескладный тип по имени Морант, не выпускавшийсигареты изо рта, недоверчиво уставился на Беккера.

— То есть вы хотите сказать, что эти знаки имеютмножественное значение?

Беккер кивнул. Он объяснил, что кандзи — это система японскогописьма, основанная на видоизмененных китайских иероглифах. Он же давал имкитайские значения, потому что такую задачу они перед ним поставили.

— Господи Иисусе. — Морант закашлялся. —Давайте попробуем кандзи.

И словно по волшебству все встало на свое место.

Это произвело на дешифровщиков впечатление, но тем не менееБеккер продолжал переводить знаки вразнобой, а не в той последовательности, вкакой они были расположены в тексте.

— Это для вашей же безопасности, — объяснилМорант. — Вам незачем знать, что вы переводите.

Беккер засмеялся. И увидел, что никто даже не улыбнулся,когда текст был наконец расшифрован. Беккер так и не узнал, какие страшныесекреты он помог раскрыть, ни одна вещь не вызывала у него никаких сомнений.АНБ очень серьезно относилось к дешифровке. Полученный чек превышал егомесячное университетское жалованье.

Когда он шел к выходу по главному коридору, путь емупреградил охранник с телефонной трубкой в руке.

— Мистер Беккер, подождите минутку.

— В чем дело? — Беккер не рассчитывал, что все этозаймет так много времени, и теперь опаздывал на свой обычный субботнийтеннисный матч.

Часовой пожал плечами.

— С вами хочет поговорить начальник шифровалки. Онасейчас будет здесь.

— Она? — Беккер рассмеялся. Он не заметил в АНБ ниодного существа женского пола.

— Вас это смущает? — раздался у него за спинойзвонкий голос.

Беккер обернулся и тотчас почувствовал, что краснеет. Онуставился на карточку с личными данными, приколотыми к блузке стоявшей передним женщины. Глава Отделения криптографии АНБ была не просто женщиной, а оченьпривлекательной женщиной.

— Да нет, — замялся он. — Я просто…

— Сьюзан Флетчер. — Женщина улыбнулась и протянулаему тонкую изящную руку.

— Дэвид Беккер. — Он пожал ее руку.

— Примите мои поздравления, мистер Беккер. Мне сказали,что вы сегодня отличились. Вы позволите поговорить с вами об этом?

Беккер заколебался.

— Видите ли, я, честно говоря, очень спешу. — Оннадеялся, что отказ представителю самого мощного разведывательного ведомства неслишком большая глупость с его стороны, но партия в сквош начиналась черезсорок пять минут, а он дорожил своей репутацией: Дэвид Беккер никогда неопаздывает на партию в сквош… на лекцию — да, возможно, но на сквош — никогда.

— Постараюсь быть краткой, — улыбнулась СьюзанФлетчер. — Пожалуйста, сюда.

Через десять минут Беккер уже сидел в буфете АНБ, жуясдобную булку и запивая ее клюквенным соком, в обществе очаровательнойруководительницы Отделения криптографии АНБ. Ему сразу же стало ясно, что высокоеположение в тридцать восемь лет в АНБ нельзя получить за красивые глаза: СьюзанФлетчер оказалась одной из умнейших женщин, каких ему только доводилосьвстречать. Обсуждая шифры и ключи к ним, он поймал себя на мысли, что изо всехсил пытается соответствовать ее уровню, — для него это ощущение было новыми оттого волнующим.

Час спустя, когда Беккер уже окончательно опоздал на свойматч, а Сьюзан откровенно проигнорировала трехстраничное послание на интеркоме,оба вдруг расхохотались. И вот эти два интеллектуала, казалось бы, неспособныена вспышки иррациональной влюбленности, обсуждая проблемы лингвистическойморфологии и числовые генераторы, внезапно почувствовали себя подростками, ивсе вокруг окрасилось в радужные тона.

Сьюзан ни слова не сказала об истинной причине своей беседыс Дэвидом Беккером — о том, что она собиралась предложить ему место в Отделеазиатской криптографии. Судя по той увлеченности, с которой молодой профессорговорил о преподавательской работе, из университета он не уйдет. Сьюзан решилане заводить деловых разговоров, чтобы не портить настроение ни ему ни себе. Онаснова почувствовала себя школьницей. Это чувство было очень приятно, ничто недолжно было его омрачить. И его ничто не омрачало.