Взгляд Артема зацепился за рацию с длинным хлыстом антенны в кармашке "разгрузки". Он одобрительно хмыкнул.

— Чтобы из подствольного гранатомета стрелять — глазомер нужен. Пойдешь в экипаж наводчиком?

— Пойду, если объяснишь, как из пушки стрелять.

— За мной не заржавеет! — Черный протянул руку. — Артем.

— Гриша. — Рукопожатие у худощавого и высоковатого для танкиста парня оказалось неожиданно крепким.

Третьим к ним в экипаж пришел невысокий, крестьянского вида парень, который изъяснялся на суржике: причудливом южнорусском или южноукраинском, кому как нравится, наречии. В нем русские слова сметались с украинскими, приправленными мягким певучим произношением.

— Та я робыв у колхозі трактористом, мабуть й с танком тэж упораюсь!

— Ну, давай! Только сперва я все же сам танк заведу, а заодно и вам, ребята, кратенько пока расскажу об устройстве боевой машины…

* * *

На войне учатся быстро, тем более — донецкие парни, привыкшие иметь дело с техникой. Они имеют ту самую техническую сметку, которая уже впиталась в кровь поколениями шахтеров, металлургов, машиностроителей.

На следующий день трофейный или, как на Донбассе с некоторых пор говорили, "отжатый" у бандеровцев танк уже оказался в деле.

Артем придирчиво наблюдал за действиями своего нового наводчика-оператора. Философ действовал правильно, как рассказал ему командир: включил АЗР, щелкнул тумблером привод, подождал примерно полторы минуты, пока система разогрелась, перевел рычажок запуска зеркал гироскопа, чтобы пушка начала фиксировать свое положение в пространстве, и включил червячную пару. Теперь поворот башни и наведение ствола танковой пушки по вертикали выполнялось исключительно джойстиком-"чебурашкой". Гриша вопросительно глянул на командира, тот показал большой палец.

— Механик, пошел!

— Есть!

На малых оборотах, сильно не громыхая дизелем, Т-72Б1 двинулся к разбитой машинно-тракторной станции. За годы "незалежности" Украина и без всякой войны превратила советское наследие в руины и груды металлолома… Теперь развалины ангаров, проржавевшие остовы комбайнов и тракторов, кучи щебня представляли для танка идеальную маскировку.

Механик-водитель аккуратно завел мощную боевую машину в промоину, почти идеально подошедшую в качестве танкового окопа.

— Глуши двигатель, Женя. Так, мужики, запомните раз и навсегда: люки держим открытыми, чтобы успеть выскочить, если танк подобьют. Сейчас маскируем машину, чтобы и с пары шагов ее разглядеть нельзя было. Притрусите щебнем и цементной пылью, нагребите каких-нибудь железяк, веток. Хлама здесь хватает, и это нам на руку.

— Есть, командир.

— Да, и еще… Гриша!

— Туточки мы… — Из башенного люка высунулась голова в черном шлемофоне.

— Наводчики обычно отрабатывают целеуказание с использованием градусов и тысячных, которые указывают поворот башни ствола танковой пушки или направо относительно направления движения. Но мы поступим проще: я буду ориентировать тебя с помощью воображаемого циферблата часов, где отметка "12 часов" — направление "вперед". Соответственно, "на десять часов" — влево, "на два часа" — вправо.

— Как у американцев, — заметил Философ.

— Точно! В общем, понял?

— Так точно, командир. Это несложно…

— А я пока пойду, осмотрюсь. — Артем привычным жестом подхватил автомат со складным прикладом и подствольником — трофей, доставшийся от украинской армии. — У меня в "Десне" командир был, позывной Кайзер, так он частенько говорил: "Главное оружие командира — это карта, бинокль, рация и блокнот с карандашом". Вот так и будем воевать — осмотрительно и осторожно. Помирать нам, мужики, раньше времени нельзя, даже геройски.

Черный взобрался на плоскую крышу полуразрушенного ангара для сельскохозяйственной техники. Повел биноклем: разбитая асфальтовая дорога вилась здесь меж покатых холмов прямо к деревне. На другой стороне Степановки заняли оборону ополченцы. А командиру танка была поставлена задача: не допустить прорыва с фланга. В принципе очень логично — напоровшись на сопротивление по фронту, украинские националисты, поддержанные армейскими частями, попытаются провести обходной маневр… Тут-то мы их и встретим!

Стратегическая высота Саур-Могила слишком значима для "укровояк", мимо бандеровцы точно не пройдут…

Артем делал пометки в блокноте и на карте, намечая ориентиры, азимуты и дистанции. После, оставив Философа наблюдать через танковый прицел, они с Женей-мехводом прошлись по окрестностям, намечая пути маневрирования и отхода.

* * *

Со стороны Степановым загрохотало — там начался бой. Украинские националисты наступали силами примерно до двух рот пехоты при поддержке пары бронированных грузовиков со спаренными зенитными установками в кузове и двух джипов с крупнокалиберными пулеметами.

Огневые средства обеих сторон были примерно равны: у ополченцев имелся один крупнокалиберный пулемет "Утес" и станковый автоматический гранатомет АГС-17 "Пламя". Да и то — благодаря подошедшему вчера вечером подкреплению.

Перевес со стороны бандеровцев компенсировался подготовленными оборонительными позициями и меткостью стрелков. Бой то затихал, то разгорался снова.

Как раз во время очередного затишья Артем заметил в командирский прицел, как из-за изгиба дороги выехал грузовик со спаренной скорострельной зениткой в кузове и пара джипов с пулеметами. Над ними колыхались сине-желтые и красно-черные флаги украинских фашистов.

— Философ, левее ориентира два — раскидистое дерево, грузовик и джипы. — Артем прижал к горлу ларингофоны танкошлема.

— Вижу.

— Погоди, огонь не открывай. Сделай замер дальности.

Наводчик включил лазерный дальномер и нажал на кнопку на рукоятки джойстика-"чебурашки".

— Командир, 1200.

— Понял, сейчас я их причешу! — Артем полез к 12,7-миллиметровому "Утесу" на турели на командирском люке.

Вообще-то в бою стрелять из "Утеса" было крайне опасно. Дистанционного наведения, в отличие от танка Т-64, он не имел, управлялся вручную, и для этого приходилось по пояс высовываться из башни. В таком случае командир Т-72Б становился лакомой добычей для вражеских снайперов. Но сейчас танк стоял в засаде, и потому можно было "поработать" из пулемета. К тому же Черный хотел обмануть противника: если сразу шарахнуть из пушки, то станет ясно, что здесь серьезные силы. А вот очередь из пулемета, пусть даже и тяжелого, только обозначит место, как еще одну позицию ополченцев.

Артем дернул рычаг, взводя затвор, прицелился и дал короткую, в четыре патрона, очередь по кабине грузовика. Бронебойно-трассирующие пули рассыпались светящимися росчерками. Грохот крупнокалиберного пулемета чувствовался даже через танкошлем, по броне башни зазвенели стреляные гильзы.

— Попал, командир! — радостно заорал в танковое переговорное устройство наводчик. — Теперь он уже хрен уедет.

Танковый прицел услужливо приблизил к глазам Философа страшную картину: вырванную "с мясом" дверцу кабины, густые красные брызги внутри и внушительные дыры в капоте грузовика.

Чернов еще прошелся по кузову, выбивая расчет "зушки" и саму зенитную установку. А потом перенес огонь на джип с пулеметом. Тот мгновенно полыхнул клубком яркого рыжего пламени. Второй джип с флагом Правого сектора прогазовал, подняв тучи пыли, и скрылся за поворотом.

— Философ, дай свою рацию, — попросил Артем.

Наводчик перегнулся через ограничитель рук возле массивного казенника пушки и передал пластмассовый брусок с