из стороны в сторону. На длинном хлысте антенны мотался "желто-блакитный" флаг, а на броне видны две белые полосы — знаки быстрого опознавания.

— Выстрел! — Артем нажал на спуск, и в сторону украинского танка с шипением унесся огненный шар реактивной гранаты.

Оглушительно грохнул взрыв, клубы дыма и пыли почти полностью накрыли приземистый танк, оттуда что-то отлетело.

— Попал!!! Сделали заразу! — завопил кто-то рядом.

Артем был настроен более скептически — остановить почти пятидесятитонную громадину одним попаданием старенькой кумулятивной гранаты… Для этого требуется исключительное везение!

Но украинский танк действительно больше не двигался, хотя Артем, выглянув из-за бруствера окопа, особых повреждений на нем не заметил. Конечно, кроме развороченной навесной динамической защиты по борту и оторванного крыла на надгусеничной полке. Пушка замерла, башня больше не вращалась.

Второй танк — это как раз оказался Т-64БВ, прекратил атаку и стал отползать, огрызаясь огнем спаренного пулемета и крупнокалиберного утеса в башенной дистанционной установке. По нему ударили из второго РПГ-7 и добавили из "Мухи", но обе гранаты взорвались рядом. Тем не менее украинский экипаж оказался явно деморализованным, видя подбитый танк.

Под рев мотора из-за пригорка прямо на позиции отряда ополчения вынырнул приземистый бронетранспортер с украинской пехотой на броне. Флаг над ним был черно-красным, в цветах Правого сектора — украинской националистической организации[1].

— К "правосекам" у нас жалости нет! Мочи их ребята! — раздался над окопами то ли приказ, то ли клич командира.

Тут же. к украинскому бронетранспортеру потянулись сверкающие нити трассеров. Автоматы и пулеметы ополченцев поливали свинцом рассевшихся на броне националистов. Эти твари, в отличие от украинских солдат-призывников, пришли с Майдана добровольно, чтобы убивать здесь мирных людей. А потому — никакой к ним пощады! Дымная полоса реактивной гранаты из "Мухи" прочертила желтую степь. Взрыв оторвал бронетранспортеру два передних колеса с левого борта и, вероятно, убил водителя. "Коробочка" встала. Отползающих боевиков Правого сектора накрыли плотным огнем. Бой длился всего несколько минут, но за это время бойцы Народного ополчения успели опустошить по паре-тройке автоматных магазинов.

Артем только головой покачал — как человек, послуживший в армии, пусть и в украинской, он, мягко говоря, не приветствовал излишнего расхода боекомплекта. Но, что поделаешь, Народное ополчение, в большинстве своем, приобретало боевой опыт уже непосредственно в ходе огневого контакта с противником. И виновата в этом была как раз служба в украинской армии. За исключением сил постоянной готовности: десантников, морпехов, спецназа или той же самой большой в Европе учебки "Десна", украинские солдаты стреляли и занимались именно боевой подготовкой достаточно редко…

Боец перезарядил гранатомет, у Артема оставалось еще два реактивных выстрела с кумулятивными зарядами. Сместившись в сторону, чтоб не накрыли "ответкой", он прицелился. Но бой уже затихал. Слитно били автоматы и пулеметы ополчения, хлопали одиночными самозарядные карабины Симонова — "Калаши" достались далеко не всем.

Бандеровские оккупанты откатывались на свои исходные позиции, захлебнувшись собственной кровью. "Ура!" — дружно грянуло из окопов вперемешку с крепкой шахтерской матерщиной.

Сменив гранатомет на автомат, Артем перебежками двинулся к подбитому им же танку. По его броне уже колотили прикладами ополченцы из тех, кто порезвей.

— Эй, "укропы", сдавайтесь, отродье бандеровское! — Суровые дядьки, отмантулившие в шахте по полжизни, настроены были решительно.

Для них выходцы с Западной Украины, пришедшие с оружием на Донбасс, однозначно являлись оккупантами. А когда армия под желто-синими и красно-черными знаменами стала еще и обстреливать жилые дома, когда пролилась первая кровь невинных женщин и детей… В общем, рассчитывать пришлым укрофашистам на шахтерское милосердие не приходилось.

— Выходите, сволочи бандеровские, иначе танк подожжем! — А вот это было уже серьезной угрозой. Один из ополченцев щедро плеснул на триплексы приборов наблюдения танка из канистры.

Наглухо задраенные башенные люки распахнулись. Тут же сильные руки ополченцев буквально вырвали из башни командира и наводчика-оператора. Немного погодя к ним присоединился и механик-водитель.

— Ну шо? Здоровэнькы булы! То есть здравствуйте, по-русски!.. Русский язык понимаем или уже память отшибло? В кого вы тут стреляете?!

— Та ні в кого ми не стріляли… — попытался оправдаться один из украинских танкистов.

Их немного поколотили, как говорится, "пустили юшку из носа", да и только. Резкий звук короткой автоматной очереди ввинтился в небо.

— Отставить! — командир отряда ополчения опустил ствол "Калашникова", из которого еще вился дымок. — Мы — не звери и не бандеровцы. Пленных — разоружить, допросить, забрать документы и передать в тыл. Если ранены — оказать помощь.

— Есть… — с явной неохотой ответили бойцы, зло поглядывая на умывавшихся кровью в буквальном смысле слова украинских военных.

— Артем, Черный!

— Да?

— Ты говорил, что в "Десне" в танкистах служил?

— Так точно!

— Принимай аппарат! Починить-завести сможешь?

— Постараюсь, но нужно знать, что случилось.

— Вот и приступай. Ребят толковых я тебе выделю.

— Есть!

Артем забрался на башню и скользнул в люк на место командира танка. Знакомая теснота, металл вокруг, привычные запахи масла, сгоревшего пороха, нагретой брони… Он огляделся: прямо перед лицом танковый прицел командира, справа на борту башни — рация и еще одна — побольше. Видимо, в качестве трофея донецким ополченцам досталась командирская версия с более мощной коротковолновой рацией и автономным агрегатом питания. Слева за ограничителем располагался массивный казенник 125-миллиметровой танковой пушки. За ним — рамка выброса стреляных поддонов метательных зарядов. Внизу "карусель" автомата заряжания на 22 снаряда. Все знакомо и привычно — будто домой вернулся.

Бывший командир танка, снова занявший привычную должность, принюхался, пощелкал АЗР — возле рации слева расположен блок автоматов защиты сети. Черный начал понимать, в чем дело: танк ведь далеко не новый, да и украинцы за ним не особо хорошо ухаживали, технической сметки не хватало. Вот и случилось короткое замыкание в электросети, выбило предохранители. А экипаж, видимо, почувствовал гарь от проводки и запаниковал. К тому же у наводчика наверняка отключился джойстик-"чебурашка" наведения и стрельбы из пушки.

Артем усмехнулся: если сюда, на Донбасс, летом 2014-го гонят срочников, которые в "располаге" бордюры красили, а вся служба их сводилась к формуле "через день на ремень", то и неудивительно, что они "подарили" донецкому ополчению практически полностью исправный танк с полным боекомплектом.

Сверху по броне постучали прикладом. Артем задрал голову и выбрался из башни. Перед боевой машиной стояли четверо. Один из них — долговязый и какой-то нескладный, отрапортовал:

— Прибыли в ваше распоряжение. Меня зовут… позывной Философ.

— Почему Философ? — поинтересовался Артем.

— В аспирантуру только поступил в 2013-м, на кафедру философии универа. — Парень привычным жестом поправил ремень автомата со складным прикладом и подствольником. Выцветший камуфляж и разгрузочный жилет — явно трофейный, дополняли обычную,