Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Фредди, ты чего?
Он открыл глаза. Парни. Однако!
– Уже управились?
– Ну да. Мы ушли, ты лежал, приходим… так же. Случилось чего?
– Ничего, – Фредди сел на лежанке. – Разоспался я чего-то. И дождь этот…
– Это надолго? – спросил до сих пор молчавший Эркин.
– Что?
– Дождь.
– Не знаю. Осенью дожди долгие.
Эркин молча опустил плечи и отошёл к костру. Опять, что ли? Так не с чего… Ладно, сейчас вроде держит себя.
За ужином Эркин ел нехотя, не отвечая на подначки Андрея.
– Да чего ты такой? – не выдержал Андрей.
– Фредди, – Эркин, не ответив Андрею, повернулся к Фредди. – Три месяца, ну как нанялись мы, от того дня, есть уже?
Фредди чуть не поперхнулся кофе: так вот оно что… но…
– Я не помню даты, – честно ответил Фредди, – но, по-моему, нет ещё.
– И я за койку за три месяца заплатил, – вклинился Андрей.
Эркин быстро взглянул на него и снова уставился в огонь.
Из-за койки не будет парень психовать, да и вещи, что оставил… нет, не в этом дело, но спрашивать нельзя, а успокоить надо.
– Подождут они вас. С перегоном не угадаешь.
– Надо было на четыре уговариваться, – кивнул Андрей и вздохнул. – Кто же знал…
– До пожухлой травы уговаривались, – у Эркина зло дёрнулись губы. – Вон она… Жухнет. А мы где? И не бросишь.
– Заработок жалко? – усмехнулся Фредди.
– А что я, задарма корячился?!
Эркин вскочил, но из-за дождя идти было некуда, и он стал щупать развешенное бельё. Собрал высохшее, придирчиво осмотрел рубашки, проверяя целость швов, заложил во вьюк. Взялся было за ремни, бросил…
– Не психуй, – Андрей поверх кружки посмотрел на него смеющимися глазами. – Тебе ж сказали, подождёт она тебя.
– Кто? – очень спокойно спросил Эркин.
Он снял рубашку и стоял полуголый, отсветы костра играли на напряжённых мускулах.
– Койка твоя, кто ж ещё, – невинным тоном сказал Андрей. – Ты ж…
Он не договорил: таким тяжёлым взглядом смотрел на него Эркин.
– Этого не трогай, – медленно, разделяя слова паузами, сказал Эркин.
И Фредди поразился, как мальчишеское задорное лицо Андрея изменилось, стало лицом взрослого, всё понимающего, усталого человека.
– Не трону, – просто ответил он.
Эркин кивнул и сел к костру, разложил на коленях старую рябенькую рубашку, размотал комок с нитками и иголкой, задумался и вдруг отложил всё, быстро метнулся к вьюкам и вернулся с книжкой в руках.
– Фредди, почитай, ладно?
Фредди взял книгу и недоумённо посмотрел на него.
– Зачем? Ты ж их все на память знаешь.
– Он, ну, Берт, правильно сказал. Не понимаю я ни хрена. Ты открой, ну, наугад, и читай вслух. Дождь, не заглянет никто.
Фредди пожал плечами и раскрыл томик наугад.
– Люблю, – но реже говорю об этом… Люблю нежней, – но не для многих глаз…
Эркин слушал, напряжённо сведя брови. Фредди дочитал сонет и поднял на него глаза.
– Ещё, – тихо попросил Эркин.
– Ещё читать? Какой?
– Этот же. Только медленней, я не всё понял.
Фредди читал теперь медленно, останавливаясь после каждой строки и продолжая только после кивка Эркина.
– Перед светом, это как? – спросил Эркин, когда он закончил.
– Свет? Люди, наверное, – пожал плечами Фредди. – Ну, те, кто знает, знакомые.
– Душу открывать нельзя, – кивнул Эркин. – А соловей?
– Птица. – Фредди засвистел соловьём, трель у него не получилась, но парни переглянулись, улыбаясь.
– А мы его слышали, – сказал Андрей, – на выпасе.
Эркин кивнул.
– А флейта что такое?
– Ну-у, вроде дудочки. Никогда не слышал?
– Нет. Но… ну, думаю, понял. Прочитай ещё раз.
Фредди улыбнулся и прочитал сонет в третий раз.
– Теперь понял?
– Вроде, да, – неуверенно ответил Эркин.
– Давай ещё, – Андрей сел поудобнее. – Другое что-нибудь.
– Нет, – Эркин протянул было руку к книге, но тут же отдёрнул её. – Нет, вы читайте, если охота, а я пойду. А то у меня… рассыплется всё. Пойду стадо посмотрю.
Он отложил незаконченное шитьё, натянул куртку, шляпу и вышел, не оглядываясь.
Фредди посмотрел на Андрея, молча протянул ему книгу. Андрей задумчиво покачал головой.
– Нет, пожалуй, у меня тоже… вот-вот рассыплется всё. Будто… на другом языке сказано.
Фредди кивнул, быстро пробежал глазами по странице, закрыл книгу и положил её на рубашку.
Джексонвилл
Утренняя прохлада уже не радовала, а напоминала об осени. Женя старательно не подсчитывала дни, не думала о времени, но осень всё ближе, и признаки её всё нагляднее. И на работу она ходила опять в костюмчике, а не платье, и вечером Алису выпускала погулять в кофточке. В кладовке под стеллажом рядом со свёрнутой в рулон периной стояли самодельные мужские шлёпанцы из кожи и войлока. Стояли давно. Убирая, Женя стирала с них пыль. И Алиса уже не заговаривала об Эркине. И, листая свой каталог, Женя не останавливалась на мужских моделях. Она заставила себя не ждать. Не вспоминать. Не думать о нём. Не прислушиваться к шагам на улице, не просыпаться ночью от почудившегося дыхания… Он вернётся, когда-нибудь, но вернётся. Если тогда, весной, ничего не зная, голодный, больной, измученный, он пришёл не куда-нибудь, а в Джексонвилл, то сейчас он вернётся. Мало ли что могло его задержать…
– Я провожу вас, Джен?
– Разве мой отказ вас остановит?
– Разумеется, нет, Джен. Ведь вы отказываетесь не всерьёз.
Женя пожимает плечами, берёт у Нормана сегодняшний заработок, убирает свой стол, с улыбкой прощается со всеми и выходит, не оглядываясь. Если Рассел захочет, то сам нагонит её.
И он догоняет, идёт рядом.
– Вы всё ещё сердитесь на меня, Джен. Не стоит. Честное слово, я хотел помочь тому парню.
– Я не желаю слушать об этом. Вы знаете, что я думаю, и я останусь при своём мнении.
– На здоровье, Джен. А я при своём. Проблема спальников достаточно сложна.
– Бывших спальников.
– Нет, Джен. Спальник не бывает бывшим. Вы помните, ну, конечно, помните, Хьюго как-то рассказывал, что читал учебник по дрессировке рабов, в том числе и спальников. Я помню, вы пришли от этого в ужас. Так вот, Джен, это даже не надводная часть айсберга, это самая верхушка. А сам айсберг… Вы