– Это не просто картина – это код настроения. Чтобы его разгадать, нужно просто убрать повторяющиеся фигуры.

– Любопытная мысль.

– А что, если бы вместо цветов были цифры…

– Нужно просто убрать повторяющиеся фигуры.

– А что, если бы вместо фигур были цифры?…

– …были цифры…

Всё те же цифры закружились перед глазами в каком-то причудливом танце. Затем они сложились в номер лота, а возникший из ниоткуда аукционист ударил молоточком и произнёс: «Продано!»

– Девушка! Девушка, проснитесь! Вы приехали! Поставьте нам пять звёзд? А? – занудил водитель. – Я даже радио выключил, чтобы создать, так сказать, комфорт… комфортную поездку.

– Да, спасибо, – быстро согласилась я, чтобы снова погрузиться в свои мысли. Хотелось не так резко выходить из состояния дрёмы.

– Вы только не забудьте. Все говорят, что поставят, а потом… забывают. Дырявые головы. А если что не так, то сразу…

– Я не забуду.

– Эх, все вы так говорите. А потом…

– Оплата по картине, то есть по карте прошла?

– Прошла.

– До свидания. Спасибо.

Я вышла из машины. Свежий воздух заставил меня окончательно пробудиться ото сна. Я посмотрела направо. Перед глазами вырос особняк. Вторая половина XIX века. Эклектика. Стиль, сочетающий разные архитектурные направления. Внутри я ещё не была. Любопытно. С этими мыслями я взялась за ручку двери. Охрана пропустила меня, сверившись со списком гостей. Я сдала верхнюю одежду в гардероб и смешалась с группой гостей, дегустирующих приветственное розовое шампанское.

Особняк, как и предполагалось, был шикарен, а программа мероприятия поражала воображение. Благотворительный бал, банкет, концерт классической музыки. Кто-то явно хотел пустить пыль в глаза и заручиться поддержкой представителей культуры.

Кажется, я успела проголодаться. Когда я ела в последний раз? Не лучшая идея хлестать шампанское на пустой желудок. Я взяла у официанта, одетого в костюм скорее XVIII века, чем XIX, канапе на шпажке и поискала глазами знакомые лица. Невдалеке маячил официант с фруктовыми закусками. Все фрукты на его подносе были разрезаны на небольшие кусочки, а рядом лежали пустые шпажки, будто приглашающие создать своё собственное неподражаемое фруктовое канапе. Любопытная идея подачи. Надо будет взять на вооружение. Любопытно, что разрезан даже виноград. Каждая ягодка. Но не пополам по вертикали, а пополам по горизонтали. Забавно, половинки винограда, разрезанные таким образом, напоминают мои беспроводные наушники. Пожалуй, попробую пару виноградин. Они неплохо подойдут к моему бокалу шампанского, которое я собираюсь пить очень медленно, чтобы его температура не пробудила зубную боль, заставшую меня врасплох накануне.

Поймала себя на мысли, что виноград – это так «по-искусствоведчески»! Редко какой натюрморт обходится без виноградной лозы, да и портреты он только украшает. Взять хотя бы «Итальянский полдень» К.П. Брюллова[8]!

А вот и Лера! Ого! Да она с волосами цвета морской волны и в облегающем платье! И когда она только успела перекрасить волосы? Или я просто не заметила этого раньше? Так была поглощена собой и своими мыслями? И без того яркий образ подруги дополняли золотые тени, экспрессивно размалёванные по всему веку. Создавалось впечатление, что Лера вместо кистей для макияжа воспользовалась одной из своих же, но – для рисования. Хотя, может быть, это и есть последний писк моды?

Кажется, я не успела и глазом моргнуть, как из-за Лериной спины вырос Том. Странно. Что он здесь делает? Хотя он создаёт впечатление человека, находящего все способы попасть на подобные мероприятия, даже не имея к ним прямого отношения. Тоже мне, «гость из общества». На нём брюки, строгая рубашка и жилетка. Рубашка не застёгнута на две последние пуговицы, а галстук-бабочку он периодически оттягивает. Проделывает он это со скучающим видом, стараясь не выдать приступ раздражения. Надеюсь, причиной этого раздражения является именно бабочка. А не кто-нибудь другой. Например, я…

– Добрый вечер!

– Тата, привет! Мы как раз надеялись встретить тебя здесь.

Я улыбнулась.

Лера хотела сказать что-то ещё. Но тут заиграла музыка, и британец пригласил её на танец. Я же не танцевала со времени своей свадьбы и боялась показаться неловкой, поэтому, чтобы избежать конфуза в виде неожиданного приглашения (мало ли встречу кого-нибудь из знакомых?), я ретировалась в сторону небольшой выставки.

Не успела я как следует насладиться выставкой в одиночестве, как рядом послышался голос.

– Интересные вещицы, да?

Я оглянулась и увидела хозяина особняка – одетого во фрак мужчину среднего возраста с седеющими моржовыми усами. И самое ужасное, что я, кажется, забыла, как его имя отчество…

– Весьма интересные. Но, признаться, я только начала знакомство с ними…

– Я собираю художников этой группы уже довольно давно, – хозяина особняка явно потянуло на разговоры, почему в таких случаях, когда людям хочется поговорить, рядом всегда оказываюсь именно я? – У меня много их работ. Насчёт этих был скандал. Я приобрёл их на аукционе, а потом выяснилось, что лот выставили мошенники.

– Как? Так это подделки?

– Нет, если бы так! Эту проблему было бы проще решить. Эти работы были выставлены мошенниками без согласия авторов работ. Проще сказать, они были ук…ук…ра…

– Как вы себя чувствуете?

– Дело не в самочувствии. Мне просто сложно произнести это.

– Вдохните и выдохните, а потом попробуйте снова.

– Хорошо, сейчас. Они… были украдены.

Я с интересом выслушала рассказ хозяина особняка. Оказалось, что именно ему «посчастливилось» приобрести полотна, похищенные мошенниками в конце десятого дня марафона. Кто бы мог подумать! Правда, не совсем ясно, как же ему удалось уладить вопрос с авторами картин. Кажется, его только шокировал сам факт, что купленные им картины могли быть частью чьей-то аферы. Но, видимо, у обладателя особняка некоторые вопросы могли и не возникать…

Неожиданно я почувствовала ужасную зубную боль. Ох, как же не вовремя она вернулась! Хорошо ещё, что я не успела попробовать те корзиночки с кремом, лежащие на подносе ближайшего к нам официанта. Во французском языке есть интересное сравнение для описания сладкоежек. Для французов нормально быть сладкоежками, как представители семейства кошачьих. Иными словами, как кошки. И что скрывать, про себя я могу сказать то же самое.

Однако, как только боль вернулась, смотреть на еду и картины сразу стало невыносимо. Я извинилась и отошла, решив поискать Леру. Может быть, в её в сумочке завалялся пенталгин? Или найз? И как я сама не додумалась взять с собой обезболивающее средство?

Я решила прогуляться по особняку наудачу. Неожиданно в одном из залов я нашла тот самый тайный путь в бильярдную. Наверняка Лера пошла бы именно сюда.

Я толкнула замаскированную дверь и вошла. Неожиданно передо мной открылся лабиринт. После пятнадцатиминутных поисков мне всё-таки удалось отыскать вход