— И?.. — спрашивает Лале.

— Ну, я шел и шел. Потом меня схватили, когда я зашел в деревню стащить еды. Я голодал. Солдаты увидели мой номер на руке и привели сюда.

— А теперь они собираются повесить тебя завтра утром, верно?

Голова парня падает. Лале думает, что именно так он будет выглядеть завтра утром, когда его вздернут.

— Ты можешь как-нибудь помочь нам, Татуировщик?

Лале вышагивает по комнатушке. Потом отворачивает рукав парня и рассматривает номер. Это его собственная работа. И продолжает ходить. Парни молча сидят.

— Побудьте здесь, — твердо произносит он, хватает портфель и быстро выходит из комнаты.

Прожектора обшаривают территорию, как безумные глаза, выискивающие, кого бы убить. Прижимаясь к строениям, Лале пробирается к административному корпусу и входит в главную контору. С облегчением он замечает за стойкой Беллу. Она поднимает на него глаза:

— Лале, что ты здесь делаешь? У меня нет для тебя работы.

— Привет, Белла. Можно кое-что у тебя спросить?

— Конечно, все, что угодно. Ты ведь знаешь, Лале.

— Когда я заходил сюда днем, мне кажется, я слышал разговор о каком-то транспорте, уходящем сегодня ночью?

— Да, один транспорт уходит в полночь в другой лагерь.

— Сколько там народа?

Белла берет лежащий рядом листок:

— Сотня имен. А что?

— Имена, не номера?

— Нет, у них нет номеров. Их привезли сегодня, а потом отправляют в мужской лагерь. Ни один не имеет номера.

— Можно втиснуть в этот список еще одного?

— Думаю, да. Кого? Тебя?

— Нет, ты ведь знаешь, что я не уйду отсюда без Гиты. Это кто-то другой. И чем меньше ты знаешь, тем лучше.

— Хорошо, сделаю это для тебя. Как его зовут?

— Черт! — восклицает Лале. — Сейчас вернусь.

Злясь на себя, Лале быстро возвращается в свой барак.

— Твое имя? Как тебя зовут?

— Мендель.

— А дальше?

— Извините, Мендель Бауэр.

* * *

В конторе Белла дополняет напечатанный на машинке список.

— А охранники не заметят, что одна фамилия напечатана на другой машинке? — спрашивает Лале.

— Нет, им лень разбираться с этим. Просто скажи этому парню, чтобы был на территории, когда увидит погрузку в транспорт.

Лале достает из своего портфеля кольцо с рубинами и бриллиантами и вручает Белле:

— Спасибо. Это тебе. Можешь оставить себе или продать. Я прослежу, чтобы он сел в транспорт.

* * *

Вернувшись в свою каморку, Лале прогоняет двоих друзей Менделя с кровати, достает свой портфель и садится рядом с ним.

— Дай твою руку.

Парни смотрят, как Лале перебивает номер в изображение змеи. Татуировка не совершенна, но цифры скрывает.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает один из парней.

— Там, куда едет Мендель, все без номеров. Его номер могли бы вскоре заметить, и тогда парня вернули бы сюда, прямо на свидание с палачом. — Он заканчивает работу и поворачивается к двум другим. — А вы отправляйтесь в свой барак и будьте осторожны. Я способен спасти лишь одного за вечер. Вашего друга завтра здесь уже не будет. Он уезжает в полночь. Не знаю, куда его повезут, но у него, по крайней мере, появляется шанс остаться в живых. Понимаете?

Трое парней обнимаются, обещая друг другу встретиться по ту сторону этого кошмара. Когда друзья уходят, Лале снова садится рядом с Менделем:

— Останешься здесь до отъезда. Я отведу тебя к грузовикам, а дальше смотри сам.

— Не знаю, как вас благодарить.

— Если тебе снова удастся сбежать, смотри, чтобы не поймали. Это будет достаточная для меня благодарность.

Некоторое время спустя Лале слышит шум, выдающий какое-то движение в лагере.

— Давай, пора идти.

Они проскальзывают вдоль стен барака и различают два грузовика, в которые садятся люди.

— Поторопись и постарайся попасть в середину одной из очередей. Смешайся с ними и, когда спросят, назови свое имя.

Мендель торопливо уходит и пристраивается к очереди. Обхватив себя руками, он старается согреться и в то же время прикрыть змею у себя на руке. Лале смотрит, как караульный находит в списке его имя и подталкивает к кузову. Когда двигатель заводится и грузовик отъезжает, Лале крадучись возвращается к себе.

Следующие месяцы оказываются особенно тяжелыми. Узники умирают по многим причинам: от голода, холода и болезней. Некоторые сами убивают себя, бросаясь на забор под током. Других, не успевших это сделать, пристреливают караульные с вышек. Газовые камеры и крематории работают сверхурочно, а к столикам Лале и Леона постоянно тянутся длинные очереди из десятков тысяч людей, привозимых в Освенцим и Биркенау.

По мере возможности Лале с Гитой встречаются по воскресеньям. В эти дни они смешиваются с другими узниками, чтобы украдкой прикоснуться друг к другу. Время от времени они урывают короткие минуты в бараке Гиты. Это помогает им выживать, а Лале даже планирует совместное будущее. Капо Гиты толстеет от еды, которую приносит ей Лале. Иногда, когда Лале долгое время не может встретиться с Гитой, охранница спрашивает без обиняков: «Когда твой дружок придет еще?»

Однажды в воскресенье Гита наконец отвечает на упорные вопросы Лале, что именно происходит с Силкой.

— С ней забавляется Шварцхубер.

— О господи! И долго это продолжается?

— Точно не знаю. Год, может, и больше.

— Он настоящий ублюдок, пьяница и садист, — сжимая кулаки, говорит Лале. — Можно представить, как он с ней обращается.

— Не говори так! Не хочу об этом думать.

— Что она рассказывает вам? Как они проводят время вместе?

— Ничего не рассказывает. Мы не спрашиваем. Не знаю даже, как ей помочь.

— Если она так или иначе откажет ему, он сам ее убьет. Думаю, Силка давно решила все для себя, в противном случае она уже была бы мертва. Главная проблема — не забеременеть.

— Все нормально, никто не забеременеет. Чтобы это произошло, у девушки должны быть месячные. Ты разве не знал?

— Ну да, знал, — кивает смущенный Лале. — Просто мы об этом не говорили. Наверное, я не подумал.

— Ни тебе, ни этому подлому ублюдку можно не волноваться, что у Силки или у меня будет ребенок. Ладно?

— Не сравнивай меня с ним. Скажи ей, что я считаю ее героиней и горжусь тем, что знаком с ней.

— Что ты хочешь этим сказать — героиня? Она не героиня, — произносит Гита с некоторым раздражением. — Просто она хочет жить.