В тесном глухом закутке жалась к тёсаным брёвнам светлокосая девчушка, вся чумазая, под стать заступнику, и зарёванная вдобавок. Тощие ручонки, которыми она заслоняла лицо – одни только испуганные глаза и видать – сплошь покрыты были синяками и поджившими кровоподтёками, как от розги. Яр прежде и сам получал частенько за шкоду, но по рукам, особенно по ладоням, отцу и в голову не пришло бы лупить… И сестёр никогда не пороли, что бы те ни натворили. Опустившись на колени в подсохшую грязь, Яр бережно, как учил Драган, коснулся девчонкина предплечья – там, где обнажённую кожу не рассекали едва зажившие рубцы. Опасное дело – свою силу отдавать; вовремя не опомнишься – так и сам не заметишь, как помрёшь… Знакомая боль его не испугала – давно привык. Девчушка всхлипывала всё реже, уже не глядела так дико, ладони убрала от худого заострённого личика.

А ведь похожа… Всё одно что прежние долги отдавать…

– Вот, – Яр убрал руку, когда почуял, что ещё чуть-чуть – и сам упадёт без сил. – Теперь всяко меньше болеть станет… Кто ж тебя так? Стража?

– Добрый господин, – презрительно бросил рыжий. Девчушка молчала, только всхлипывала растерянно. – Провинилась, ишь. Краюху стащила.

– А ты, стало быть, для того обереги крал? Чтоб вылечить? – зачем-то спросил Яр. И так понятно, но отчего-то хочется ответа, чтоб уж точно поверить. Мальчишка сердито дёрнул головой, и стало совсем совестно. – Так краденые бы и не помогли. Надо, чтоб по доброй воле отданы были…

– То всё ваша премудрость, – фыркнул рыжий и вдруг протянул серую от уличной пыли ладонь: – Благодарствую, ученик волхва. Знай теперь, что Войко-Лис тебе друг.

– Меня по имени – Яр. Ты, когда вдруг что, зови, я услышу, – Драганов ученик сжал его руку в своей и, подумав, прибавил: – А хочешь, так пойдём со мной. Волхв поймёт, не откажет…

Войко-Лис невесело усмехнулся.

– Куда ж нам – в Вышний город, что ли? Кто пустит-то? Нет уж, тут мы живём, тут и останемся. Тут наше место.

А его, Яра, место было в поле пахарем – когда б не прихоть волхва. Но Драган его за дар в ученики взял, а всех подряд привечать не спешил, хоть и в помощи никогда и никому не отказывал. Вот и выходит, что не всем можно в Вышний город… Нехорошо, наверное, но уж как есть…

Крепко задумавшись, Яр не заметил, как добрался до дома, и лишь войдя в горницу вспомнил, что Драган предупреждал о госте. Он был тут, сидел у стола – ладный станом, безбородый, с золотистой кожей и нездешними раскосыми глазами, в мудрёно скроенной рубахе из ткани текучей и блестящей, какой не водится даже и в стольном Белогороде. Драган взглянул на ученика с укоризною, но без злости; иной раз думалось, что он и вовсе злиться не умел. Яр виновато склонил голову.

– Боги в помощь, добрый человек.

– Живи и здравствуй, юный, – сказал гость певуче и гортанно. Тонкие губы его изогнулись в приветливой улыбке. – Ты ли ученик достойнейшего Драгана, друга моего друга, великого волхва Северных земель?

Яр аж растерялся, такое услыхав. Наставник рассмеялся, на него глядя, и ответил вместо ученика:

– Он самый. Гляди, Ар-Иаст: вот подрастёт ещё чуток – и сам будет великий волхв Северных земель.

Человек по имени Ар-Иаст не стал вслед за Драганом посмеиваться; напротив, почтительно наклонил голову, будто решил, что старик говорит не в шутку. Он взял со стоявшего на столе золочёного блюда незнакомый яркий плод, рассёк его украшенным каменьями ножом и протянул Яру. Толстая кожура полна была блестящих алых зёрнышек. Драган едва заметно кивнул ученику – бери, мол, уважь.

– Ильгода славна своими чародеями, – сказал гость. Голос его отчего-то звучал печально. – Против многих бед она сумеет выстоять. Но ваш ксаар молод, он мало воевал…

– Горислав станет добрым князем, – прервал его Драган. – А покуда мужает, так Тихон ему подмогою. Ты с престольным-то видался уже?

– Нет, достойнейший, не видался, – Ар-Иаст улыбнулся. – Едва сошёл с ладьи, стал искать тебя, как наказал великий друг мой и твой. С почтенным Тихоном увижусь я, как и со всеми вами, когда молодой ксаар Горислав дозволит мне войти в его чертоги и говорить там о том, о чём изобильная Ястра просит многославную Ильгоду.

– Воля твоя, – медленно произнёс волхв. – Тихон и князь, может, другое скажут, а я своего держусь. Не наша то война. Не должно нам на неё подниматься.

– Почтенный Ар-Ассан знал, что ты станешь так говорить, достойнейший, – отозвался Ар-Иаст. – Он просил сказать тебе вот что…

Гость повёл речь на незнакомом языке. Слова его звучали, как диковинная песня; Яр невольно заслушался, хоть и не понимал ничего. Драгану, видать, ведом был тот чужой говор, потому как смотрел он на иноземца с каждым мигом мрачнее и мрачнее. Ар-Иаст уже умолк, а волхв всё не отвечал, лишь глядел недвижно в робкое пламя лучины. Яр украдкой вытер с пальцев липкий сок. Алые зёрнышки на вкус отдавали кровью.

– Что было, то быльём поросло, – наконец проговорил Драган. – Не зови его, добрый человек, не надо. Иди к престольному, иди к князю, а меня оставь.

– Ты сказал, я слышал, – негромко отозвался гость. Он поднялся из-за стола, в пояс поклонился Драгану, а потом вдруг обернулся к Яру и, прижав к груди узкую ладонь, произнёс торжественно и горько: – Пусть твои боги будут к тебе милостивы, юный волхв. Пусть не дадут они тебе увидать,