ИНТЕРЕСНО, ПОНРАВИТСЯ ИМ, ЕСЛИ Я ИХ ПОДОЖГУ? – холодноспросил какой-то внутренний голос, и она зажмурилась с чувством вины и ужаса.Так думать мерзко. Плохо.

Чарли протянула руку, ухватилась за кран с надписью ГОРЯЧАЯ,завернула его резким, сильным движением. Минуты две она, дрожа и обняв рукамисвое тельце, стояла под ледяными, колючими струями душа, не позволяя себе выйтииз-под них.

За плохие мысли нужно расплачиваться.

Так говорила Дини.

***

Энди медленно просыпался. До него смутно доходил барабанящийшум душа. Сначала он был частью сна: они с дедушкой плывут по Ташморскомуозеру, ему восемь лет, он пытается насадить извивающегося червяка на крючок,боясь проткнуть крючком большой палец. Сон был совсем как явь. Он видел старуюплетеную корзинку для рыбы на корме лодки, красные резиновые заплаты на зеленыхсапогах Грэнтера Макги, свою потрепанную бейсбольную рукавицу, котораянапоминала ему, что завтра предстоит тренировка «Малой лиги» на стадионеРузвельта. Но все происходящее – это событи сегодняшнего вечера: солнце зашло,но сумерки еще не наступили, на озере так тихо, что видны тучи мошкары над егоблестящей, словно хромированной поверхностью. Время от времени мерцаютзарницы... а может, это настоящие молнии – накрапывает дождь. Первые каплиразмером с центовую монету падают темными кляксами на деревянное дно выцветшейплоскодонки Грэнтера. Над озером слышится таинственный свистящий шум, похожийна...

ДУШ... ЧАРЛИ, НАВЕРНО, ПРИНИМАЕТ ДУШ.

Он открыл глаза и увидел незнакомый потолок с перекладинами.Где мы?

Постепенно все вставало на свои места, но на секунду ониспытал страх (как во сне, когда падаешь с большой высоты); за последний годони сменили так много мест, так часто чудом избегали опасности, так велико былонапряжение. Он с чувством потери вспомнил свой сон, захотел снова оказаться внем вместе с Грэнтером Макги, умершим двадцать лет назад.

Гастингс Глен. Он был в Гастингс Глене. Они оба были вГастингс Глене.

Голова болела, но не так, как минувшей ночью, когдабородатый парень высадил их. Боль уменьшилась до равномерной глухой пульсации.Если все пойдет, как бывало прежде, глухие удары к вечеру ослабнут, а к утрусовсем исчезнет и еле ощутимая тяжесть. Душ выключили.

Он сел на кровати, взглянул на часы. Было без четвертиодиннадцать.

– Чарли?

Она вошла в спальню, изо всех сил растираясь полотенцем.

– Доброе утро, папочка.

– Доброе утро. Как ты?

– Есть хочется, – сказала она, подошла к стулу, где оставиласвои вещи, подняла зеленую блузку. Понюхала. Поморщилась. – Нужно сменитьодежду.

– Придется надеть эту, малышка. Сегодня попозже мы тебечто-нибудь достанем.

– Ну, а с едой так долго ждать не придется?

– Сядем на попутку и остановимся у первого же кафе.

– Папочка, когда я пошла в школу, ты не разрешил мне ездитьс посторонними. – Она была в трусиках и зеленой блузке. Вопросительно смотрелана него.

Энди встал с постели, подошел к ней, обнял за плечи.

– Незнакомый черт порой лучше знакомого, – сказал он. –Понимаешь, что это значит, детка?

Она задумалась. Знакомый черт – это люди из Конторы,сообразила она. Те, что позавчера гнались за ними по нью-йоркской улице.Незнакомый черт...

– Это значит, что не все люди в машинах работают на этуКонтору, – сказала она.

Он ответил улыбкой:

– Правильно, а то, что я говорил раньше, тоже верно,запомни, Чарли: когда попадешь в переплет, иногда приходится делать то, чего несделаешь в обычных условиях. Улыбка Чарли увяла. Лицо ее стало серьезным,настороженным.

– Заставлять деньги сыпаться из телефонов?

– Да, – сказал он.

– Это не было плохим поступком?

– Нет. В тех обстоятельствах не было.

– Потому что, попав в переплет, делаешь то, что нужно, чтобывыбраться.

– Да. За некоторыми исключениями.

– Какими исключениями, папочка?

Он взъерошил ей волосы:

– Сейчас неважно, Чарли. Взбодрись. Но она не смоглавзбодриться.

– Я не хотела поджигать того парня! Я не нарочно...

– Разумеется, не нарочно.

Она расцвела в улыбке, так похожей на улыбку Вики.

– Как сегодня голова, папочка?

– Гораздо лучше, спасибо.

– Хорошо. – Она смотрела на него внимательно. – Глаз у тебясмешной.

– Какой глаз?

Указала на левый:

– Вот этот.

– Да? – Он пошел в туалет и протер кружок на запотевшемзеркале.

Он изучал свой глаз, и его добродушное настроение таяло.Правый глаз обычный, серо-зеленый – цвет океана в облачный весенний день. Левыйтоже серо-зеленый, но белок покрыт кровяными прожилками, а зрачок кажетс меньшеправого. Веко сильно нависало, чего раньше он не замечал.

Внезапно в голове раздался голос Вики. Он звучал так ясно,словно она стояла рядом. ЭТИ ГОЛОВНЫЕ БОЛИ, ОНИ ПУГАЮТ МЕНЯ ЭНДИ. С ТОБОЙ ТОЖЕЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА ТЫ ДАЕШЬ МЫСЛЕННЫЙ ПОСЫЛ ИЛИ КАК ТЫ ТАМ ЕГО НАЗЫВАЕШЬ.

За этой мыслью возник образ воздушного шара, взлетающего всевыше... и выше... и выше... и – бах – шар взорвался.

Он стал тщательно исследовать левую половину лица, ощупываяее кончиками пальцев правой руки, как мужчина из телерекламной заставки,изумленный тем, как гладко он выбрился; обнаружил три совсем нечувствительныеточки – одну под левым глазом, одну на левой щеке и одну как раз под левымвиском. Страх, подобно утреннему туману, медленно расползался по его телу,страх не столько за себя, сколько за Чарли: что случится, если она останетсяодна...

Она возникла в зеркале, словно по его зову.

– Папочка? – Голос звучал немного испуганно. – Как ты?

– В порядке, – спокойно сказал он. Без волнения, но и неочень уверенно. – Вот думаю, не надо ли мне побриться.

Она прикрыла рот рукой,хихикнула:

– Колючий, как посудный ерш. У-ух. Колючка.

Он загнал ее в спальню и потерся колючей щекой об ее гладкующечку. Чарли хихикала и отталкивала его.