А когда тот без предупреждения выловил его у подъезда собственного дома, возмущённый до предела Вялов решил на всякий случай устроить «негодяю» внеплановый разнос:

– Что ты себе позволяешь, Вальдик? Из-за твоего разгильдяйства меня могут если не расстрелять, то выгнать с работы или, по крайней мере, перевести на другое, менее ответственное, направление. Сам знаешь, с предателями советская власть не церемонится! И тогда вам уже никогда не добраться до Ванечки!

– Ничего с тобой не случится. До самой смерти. Иначе б Юродивый давно предупредил, – нагло улыбнулся Крюгер. – А вот власть, о которой ты так печешься, скоро уйдёт в небытие – ты знаешь это не хуже меня…

– Ты в своём уме?

– В своём, Паша! Думаешь, я не понимаю, почему пророк вдруг перестал выдавать свои сенсационные предсказания? Просто он говорит то, о чём ты предпочитаешь молчать.

– Интересная версия…

– Юродивый давно известил тебя о победе Третьего рейха! – торжественно заключил эсэсовец.

И Вялов решил подыграть ему.

– Да… Известил… «Я вижу танки на Красной площади», «России больше нет» – ты это хотел услышать?

– И это тоже! Так что рано или поздно Ванечка всё равно окажется в Берлине. И будет очень печально, если ты не приложишь к этому руки. Выбирай: или – или, времени у тебя в обрез.

– Хорошо. Я подумаю…

– Только не вздумай хитрить, служить одновременно двум господам! Такие шутки плохо заканчиваются, понял?

– Не буди во мне зверя, Вальдик! – решил не поддаваться на угрозы Вялов. – Я не из пугливых. Сказал, подумаю – значит, подумаю…

– Хочешь посмотреть, как будут развиваться события, и тогда принять окончательное решение? – догадался Крюгер. – Смотри, как бы не оказалось поздно.

– Всё будет зер гут! – съехидничал чекист.

* * *

Тимчика планировали оставить родителям, но в последний момент передумали. Два дня без материнской ласки он вряд ли выдержит!

Набрали кучу пелёнок – и в пятницу отбыли в Москву.

На следующий день в столицу приехала и Пашкина сестра с семьей – дядя ещё несколько месяцев тому назад предупредил родственников о своём намерении начать отмечать юбилей с самого утра воскресного дня.

У Любови Витальевны, ничего не знавшей о роковом предсказании, это подозрений не вызвало. Как-никак выходной! Всю субботу она что-то варила, жарила, пекла…

Сначала ей помогала одна Катя, а после обеда к ним присоединилась и Нина. Володя от предложения поработать на кухне отказался наотрез и отправился гулять по Москве с основательно подросшим сыном.

А Вялов, который, как ни странно, оказался единственным, кому было известно о неблагоприятном прогнозе Юродивого, решил всё время находиться рядом с дядей. В тот вечер они долго разговаривали на разные темы, спорили, шутили…

– Итак, твой друг Крюгер решил остаться на лето в Калинине…

– Да.

– Чем мотивировал?

– Мол, очень Россия понравилась. Хочет походить со мной по Волге, порыбачить, ягод-грибов насобирать.

– А мне кажется – организовать работу агентуры, сплотить её и подготовить к активным боевым действиям в нашем тылу.

– Всё может быть…

– В любом случае, его поведение только подтверждает неминуемость исполнения предсказаний Ванечки.

– Выходит, завтра война?

– Похоже… В последнее время наш провидец всё чаще касается этой темы. «Четыре года будет литься кровь», «Гитлер капут», «Мы еще покажем им Сталинград!!!»

– Неужели немцы зайдут так далеко?

– Посмотрим… Завтра останешься у нас до вечера, если я утром не окочурюсь. Предлог придумаешь сам. Новый костюм – в шкафу, я его намедни в ГУМе приобрёл. Где награды – Любушка знает… Место на кладбище забронировано давно. Сразу за забором – Лаврентий в курсе.

– Но дядя…

– Не перебивай… За семьей своей смотри в оба глаза. В погоне за Юродивым враги могут опуститься до самых низменных методов.

– В смысле?

– Жену возьмут в заложники или ребёнка, чтобы вынудить тебя отдать им пророка. Поэтому при малейшей опасности – вези всех в Москву, к Любушке. Столицу мы не отдадим – Ванечка не раз об этом говорил.

– Слушаюсь, товарищ комиссар…

Они обнялись.

– Давай без лишних сантиментов, – продолжил Николай Петрович после минутной паузы. – Помнишь: «Чекистом может быть лишь человек с холодной головой»?

– Согласен!

– После Победы – продолжишь работу с настоящим пророком. Лаврентий обещал. А он слово держит!

– Вы, помнится, хотели мне рассказать о том мальчишке, что на фотографии…

– Ах, да… Это и есть настоящий Ванечка Парфёнов. Которого мы вывезли самолётом в Москву сразу после сообщения Гуминского.

– Значит, я ехал в столицу уже с «куклой»?

– А ты как думал? Что мы станем рисковать жизнью товарища Сталина?

– Кому еще известно о той, первой подмене?

– Никому… Ты тоже ни о чём не должен догадываться.

– Ясно.

– После моих похорон подойдешь к наркому – теперь он лично будет опекать тебя, получишь свежую партию предсказаний Юродивого и рекомендации по выполнению задания в условиях военного времени.

– Есть!

– Про Любушку мою не забывай… Следи, чтобы её никто не обижал.

– Слушаюсь!

* * *

За стол сели уже в девять утра.

Любовь Витальевна на правах хозяйки первой взяла слово и произнесла тост за здоровье «единственного, родного, горячо любимого мужчины».

Как только она закончила, в прихожей зазвонил телефон.

Николай Петрович выпил пятьдесят граммов и, не спеша, двинулся навстречу судьбе.

– Да! Есть… Так точно! Понял…

Он положил трубку, как-то странно улыбнулся и, обведя присутствующих хитроватым, может быть, даже плутовским взором, опустился на грубый ковер ручной работы, не так давно подаренный ближневосточным резидентом.

Тетя, на заре юности имевшая опыт работы в медицине, бросилась щупать пульс. Его не было…

Потеряв сознание, она упала рядом.

Впервые с момента дачи обета трезвости Вялову захотелось набраться. Вдрызг. До поросячьего визга. Но телефон снова взорвался какими-то жуткими, совершенно аномальными звонками.

– Старший лейтенант Вялов у аппарата! – сориентировался чекист.

– Здравствуйте, Павел Агафонович! – завибрировал в трубке голос, показавшийся взволнованным и даже чем-то встревоженным.

– Здравия желаю, товарищ народный комиссар!