— Да ты у нас Хитрец, забыл, что ли?

— Нет, не забыл.

— А тот, кому ты меня собираешься продать, он тоже живет в Нарбо?

— Да, — покосившись на своих, парнишка понизил голос, видимо стесняясь столь непочетного знакомства.

Ланиста — содержатель гладиаторской школы, человек не бедный, но происхождения низкого — часто вольноотпущенник, обычно сам бывший гладиатор. Относились к нему тогда, как сейчас к режиссеру порнофильмов: вроде бы и к киноискусству имеет касательство человек, и деньжата водятся, а все же в гости в приличную компанию не пригласишь. Гладиаторы и актеры в те времена считались недалеко ушедшими от проституток — все, кто зарабатывал на жизнь «своим телом», для римлян принадлежали к людям конченым, вроде порноактеров. Короче, даже простой велит гордиться таким знакомством не будет.

— Зовут его Гай Валерий Флакк, отец его — вольноотпущенник знаменитых Флакков. Сколотил состояние, гладиаторскую школу купил, передал по наследству сыну. Валерий-то у отца единственный, остальные все дочери и давно замуж выданы.

— И сколько же этому Валерию лет?

— Сколько и мне, девятнадцать.

— Надо же! И что, получается в столь юном возрасте гладиаторской школой управлять?

— Да как сказать… — Юний смущенно улыбнулся. — По-разному. Но за тебя он шестьдесят тысяч сестерциев отдаст, не ходи к сивилле! Ты бьешься в точности как гладиатор — все эти обманные удары, финты. Меня ведь мог запросто убить… Но не убил. А кстати, почему?

— Наверное, потому, чтобы ты меня после выручил. Долг платежом красен!

— Интересное присловье. А ты умный!

— С чего ты так решил? — усмехнулся аспирант.

— Понял, что я тебя выручил. Оптий наш, да и все остальные вовсе так не считают. Ты хоть представляешь, что такое гладиатор?

— Вполне.

— Ага-а-а… — Велит вдруг хитро прищурился. — Вот я тебя и раскрыл! Никакой ты не галл, даже языка галльского не знаешь. А кто ты — сказать?

— Ну, скажи, — заинтересовался Виталий.

Может, и сам он вовсе не то, что о себе думает?

Если весь мир перевернулся вверх дном, то почему он должен остаться прежним аспирантом Замятиным? Вот сейчас ему скажут правду…

— Ты — беглый гладиатор, вот кто! — округлив глаза, прошептал Юний. — Таких, как ты, лет двадцать назад было много… Все слышали про Спартака! Ну, что смотришь? Только не говори, что я не угадал!

— Не скажу. Считай как хочешь.

— Поэтому мой приятель ланиста не пожалеет за тебя денег, как только испытает в бою. Оптий наш, конечно же, проиграет пари. Жаль, мой отец был его старым клиентом, а я вот подался в легионеры.

— Интересно с чего?

— Не твое дело, раб!

Парень вдруг замкнулся и замедлил шаг: видать, испугался наболтать лишнего.

По пути отряд миновал несколько деревень, но близко к ним не подходил, и рассмотреть их толком не удалось. К деревням, через поля, луга и рощицы, тянулись повертки, отходившие от главной дороги. Снова попались навстречу возы с сеном, потом дровосек с вязанкой дров за плечами, потом идущие с речки девчонки — русалочки с мокрыми волосами. Ишь, вырядились: туники до пят с вышивкой мелким бисером, красные ожерелья, браслеты. Мокрые волосы у некоторых украшены пышными венками из васильков и ромашек — кстати, очень мило! У одной на голове — серебряная сеточка. Тоже еще, модницы сельские. Легионеры, конечно же, снова не упустили случай позубоскалить: говорили девушкам разные глупости да ржали как кони. Правда, руками не лезли, вели себя вполне корректно и, можно сказать, дружелюбно.

И опять же ни у кого — ни малейшей современной мелочи, кругом сплошной «фул аутент». Ни автомобиля, ни трактора, даже на велосипеде никто не проехал, все встречные-поперечные передвигались исключительно на телегах или верхом, причем, Виталий на это особо обратил внимание, в охляпку, без стремян. Из одежды — ни джинсов, ни кроссовок, вообще ничего такого. Хоть бы лесовоз какой попался или, на худой конец, мужик со «Штилем» или «Хуксварной»! Хоть бы стекляшка бутылочная под ногами… С надеждой Беторикс вглядывался чуть ли не в каждый предмет, попадавшийся на глаза: повозку, человека, столб. Ведь те селения, что встречались по пути, лишь мелькали за полями, он их толком и не рассмотрел. Да неужели такие огромные пространства обрабатываются античными орудиями труда? Может, в селах-то есть трактора, грузовики, всякие сеялки-веялки? При виде каждого встречного он вскидывал глаза: может, попадется парень в джинсах, девчонка в короткой юбочке, мужик с часами на руке? Или вон там что за столбы? С проводами? Виталий всматривался, вывернув голову, так что едва не споткнулся, но никаких проводов разглядеть так и не сумел. «Но ведь провода могли украсть!» — с маниакальным упорством утешал он себя, лишь бы отодвинуть кошмарную правду, которая подступала все ближе к сознанию. Украли да сдали в скупку, в глуши это запросто, ибо больше заработать не на чем.

Ну, допустим — от скуки и безнадежности Виталий снова пускался в нелепые фантазии в попытке объяснить себе нелепую действительность, — как Васюкин организовал себе галльскую крепость, такой же любитель древности, только на порядок богаче, организовал в глуши целую римско-варварскую провинцию. Желает, дескать, воображать, будто он в Древнем Риме… Но как отучить сотни людей курить, носить очки, лечить зубы? Говорить по-русски и материться? Пить пиво и бросать мусор под ноги? Под гипнозом? С помощью какой-нибудь психоделической… тьфу, психотронной установки? Научная фантастика да и только! А без фантастики это невозможно. Ни за какие деньги!

По сторонам, среди полей и рощиц, все чаще мелькали селения — хутора, деревни. Можно было бы, конечно, еще раз попытаться бежать: тщательно подготовиться, выбрать удобный момент. Рисковать здесь не стоило, ибо местные шутить не любят — запросто могут пустить вслед убегающему стрелу или швырнуть дротик. Попадут причем, гады. Бедная девчонка! Такая вот гнусная и нелепая смерть!

Итак, сегодня легионеры собрались ночевать на постоялом дворе. Пленников наверняка опять запрут в каком-нибудь амбаре — попробуй выберись. И все же надо хоть попытаться… Куда он двинет дальше, Виталий пока не думал.

— Чего это ты там высматриваешь? — язвительно промолвил Юний. — Снова замыслил побег? И не надейся! Здесь уже наши места, где есть закон и римский порядок!

Юноша горделиво приосанился, будто сам и обеспечивал здесь торжество цивилизации.

А впрочем, почему нет — ведь он легионер, пусть и захудалый, опора великого Юлия Цезаря!

— В этих местах далеко не убежишь, — продолжал Юний. — Беглого выдаст любой крестьянин или пастух, нет смысла и пытаться.

— А тебя так волнует моя судьба?

— На твою судьбу мне плевать! — с показной подростковой циничностью скривился «защитник правопорядка». — Меня волнуют мои шестьдесят тысяч сестерциев. А потом еще жалованье за три месяца получу… — мечтательно добавил он. — Ух и погуляю же! В Нарбонне у меня много друзей, я же там родился и вырос. А для тебя стать гладиатором — не худшее, что может случиться! Да кому я это объясняю? Ты ведь уже был гладиатором. Кстати, хотел спросить — на каких аренах ты выступал? Может, я тебя уже видел? Не сражался ли ты в Медиолане два года назад? Не ты ли ранил Каррита Фракийца? А Гельветский Вепрь — не твой ли дружок? Что молчишь, а?