Вопрос «куда я попал?» вскоре вновь приобрел актуальность, причем в прямом географическом смысле. Там, где Виталий по привычке еще себя числил, не могло быть никакого моря, потому что не могло быть никогда! Однако здесь оно есть — вон, синеет у самых ног. И вода теплая-теплая. Средиземное море натуральное, ласковое и пронзительно голубое. Южная зона тайги тут явно ни при чем.

А потом появился город… Мощеные улицы — чем дальше от центра, тем все более узкие; театр привычного любому классического облика, храм Юпитера и Юноны, белоснежные портики и колонны, желтая, с аркадами, базилика Меркурия, служившая тут товарной биржей, торговый порт, наполненный множеством парусных и гребных судов.

Виталий почти не удивился, за время пути привыкнув и почти смирившись с мыслью, что теперь его окружает самая настоящая античная древность. Ни ролевики с реконструкторами, ни чудаковатые богатеи, ни киношники, ни черт лысый не смогли бы построить в двадцать первом веке такой город — с многотысячным населением, с домами и храмами, портом, судами, рынком, пальмами на берегу. Выходит, это действительно произошло. Лучше не спрашивать как, все равно ответа нет. А есть Нарбонская Галлия, римская провинция первого века до нашей эры. И дальше закрывать глаза на эту реальность было решительно невозможно.

— Ну что, помылись? — Тессарий Луций с ухмылкой взглянул на дорвавшихся до морской водички пленных. Женщины и девушки при этом удостоились особого, более пристального и циничного взгляда. — Мойтесь, мойтесь. Красивей будете — больше за вас дадут. Попадете в хороший дом здесь в городе — что еще нужно для счастья?

Итак, Нарбо-Марциус, Нарбонна, столица римской провинции Нарбонская Галлия. Легионы Цезаря и его помощника Тита Лабиена возвращаются на зимние квартиры — кто в Нарбонну, кто в Цизальпийскую Галлию — по сути, тот же великий Рим. Им — и Цезарю, и Лабиену — кажется, что галлы усмирены. Насколько помнил Замятин, случилось это в конце пятьдесят третьего года до нашей эры. Вот блин, влип-то!

— Все, закончили! — прокричал тессарий и, обернувшись к легионерам, махнул рукой. — Сворачиваемся, уходим!

Чудесный денек выдался, несмотря на то что на дворе, по словам Юния, стоял ноябрь, а это служило еще одним дополнительным подтверждением: в наших широтах в ноябре снег идет, с голыми ногами не побегаешь.

— Пошли, пошли, быстрее! — поторапливал тессарий, самолично подталкивая отстающих, поднимавшихся по узкой тропинке в город.

Красивое, черт побери, местечко эта Нарбонна! Конечно, не Рим, а так, маленький провинциальный городишко, но посмотреть есть на что — тот же амфитеатр, акведук, термы. В другие бы времена… нет, о временах не будем, не надо о больном! — при более благоприятных условиях Виталий, наверное, с ума бы сошел от радости, что здесь оказался. Если бы, скажем, прибыл сюда по своей воле да с возможностью в любой момент вернуться — этаким темпоральным туристом. Какой реконструктор не мечтает увидеть своими глазами, как все было на самом деле, сравнить историческую действительность с нашими домыслами? Домечтался…

А сложившаяся ситуация, увы, особой радости не способствовала. Итак, он, аспирант Замятин, вдруг переместился на две с лишним тысячи лет назад в прошлое. Тут даже про Иисуса Христа еще никто не знает, он только через пятьдесят три года на свет появится!

Как ни странно, но теперь, когда ситуация прояснилась окончательно, Виталий не впал в шок или панику, а скорее наоборот, успокоился. Ничего нет хуже, чем неизвестность, и от нее он наконец избавился. Исчезло ощущение, что кто-то здесь сошел с ума — либо он сам, либо все поголовно окружающие, — кончились чертовы загадки, всему появилось четкое и вполне логичное объяснение. Если на дворе пятьдесят третий год до нашей эры, то все здесь и должно быть, как есть. Портики, храмы, повозки, люди в туниках и тогах. На то она и эпоха Цезаря.

Ах, ну до чего ж красиво вокруг! Прямо невероятно. А люди, эти во множестве заполонившие улицы прохожие! Вот бородатый старик в длинном греческом хитоне и плаще-гиматии, рядом мальчик лет десяти в короткой тунике и сандалиях. Кто они? Дед и внук? Или, что более вероятно, раб-педагог и его юный господин, наследник знатной фамилии. А вот, чеканя шаг, прошли легионеры — пластинчатые доспехи, шлемы с красными перьями, вишневые туники, короткие мечи. Пронеслись подростки, громко крича, — разносчики? Мелкие торговцы? Или просто украли что-нибудь? Ох какой запах… уммм! Слюнки текут! Толстая улыбчивая тетка торгует рыбой, сама ее тут же и жарит на жаровне, щедро посыпая приправами. Чуть дальше цирюльник выставил кресло под старый платан и теперь бреет благообразного господина, а рядом терпеливо ждут дюжие молодцы — клиенты или, скорее, рабы, судя по скудной одежонке. Сейчас, в эпоху галльских войн, рабы резко подешевели — больно уж их много наловили, кто угодно может себе позволить. Конечно, красивую девственницу или искусного ювелира и теперь даром не отдадут, но какой-нибудь туповатый подросток, годный в домашние слуги, или пастухи кому хочешь по карману.

Впереди за углом вдруг возник рынок, ударил по глазам сутолокой и мельтешением людей, ворвался в уши многоголосой речью, божбой и руганью, закричал, заскандалил:

— Да разве ж это вино? Что ты мне предлагаешь, жалкий и жадный массилиец? Это же какие-то кислые выжимки!

— Согласен, вино чуть-чуть кисловато. Но что вы хотите за такую цену, мой господин?

— Господин военный, это вы куда девчонок ведете? Если хотите продавать, я дам хорошую цену!

— Отстань!

— Нет, клянусь Меркурием, лучшей цены вам никто не даст во всем Нарбо! За девственниц — по полсотне сестерциев, ага? И столько же за этого кудрявого мальчика.

— Отстань, говорю! Это не только мой трофей.

— Ах вон оно что! А кто выставит дев на продажу?

— Не знаю. Центурион, может, вообще себе заберет.

— А этот мускулистый раб сколько стоит? — забежав вперед, надоедливый прилипала перекупщик, вертлявый смуглолицый субъект, явственно приценивался к Виталию.

— Отойди, — угрюмо усмехнулся пленник. — Не то сейчас по башке огрею.

— И правильно сделаешь, парень. — Оглянувшись, Луций одобрительно кивнул. — Шляются тут всякие по базарам, сбивают цены. Уф… Слава Юпитеру, уже почти пришли.

Обогнув рыночную площадь по самому краю, отряд свернул влево и оказался на неширокой улочке, застроенной уютными двух- и трехэтажными особнячками, на первых этажах которых располагались многочисленные мастерские, пекарни и лавки. Улочка гордо именовалась на римский манер — виа Тибуртина, однако местный народец вместо «виа» произносил «вья». Двустворчатые двери одного из домов тут же распахнулись — видать, привратник уже все глаза проглядел в ожидании.

— Прибыли? — Сухой и длинный старик, управитель господина центуриона Марка Сульпиция Прокул а, нервно потер руки. — А тут вашего парня уже кое-кто дожидается прямо с утра.