Несколько секунд легионеры молчали. Одно дело, когда воин по велению своего командира наказывает товарища за какой-то проступок, но совсем другое — возложить на велита обязанности палача! Унизил так унизил — ничего не скажешь.

— Ну? — грозно рыкнул тессарий. — Что молчите? Предлагайте же?

— Распять его на кресте!

— Сжечь на костре!

— Удавить!

— Отрубить голову!

— Дать меч, и пусть бьется со своими соплеменниками насмерть!

Последнее предложение, похоже, понравилось оптию больше других. Устало вытянув ноги, он посмотрел на Юния:

— Ну? Что скажешь?

С видом провалившегося на экзамене двоечника велит почесал затылок и несмело уточнил:

— Это ведь теперь мой раб, правда? Вы, господин, только что подарили его мне…

— Да-да, все так, парень!

— Тогда я не понимаю, почему моей собственностью распоряжаются посторонние люди.

При этих словах многие легионеры изумленно раскрыли рты — по всему видать, не ожидали подобного от тихони.

— Потому что этот раб должен быть наказан, — размеренно и четко проговорил командир. — А раз это твоя собственность, то и наказать его — твоя обязанность.

— Я накажу его, да. — Велит с готовностью кивнул. — Только… можно несколько иным способом?

— Ты же у нас теперь собственник, хозяин! — Оптий развел руками и издевательски хмыкнул. — Очень интересно, что ты придумал с ним сделать? Ну, говори же, говори!

— Видите ли, господин центурион, у меня в Нарбонне есть один знакомый ланиста…

— Что? — Марк Сульпиций в изумлении хлопнул себя по коленкам. — Ну у тебя и дружки, парень! И это — клиенты моей семьи? Ужас. А знакомого сутенера среди твоих друзей нет? Или актера, бродячего мима, проститутки? Позволь заметить, такие знакомства вовсе не красят воина великого Рима!

— Уж какие есть… — Юноша сконфуженно покраснел.

— Что ж, продолжай, интересно послушать. Ну-ну, смелее!

— В легионе, как вы знаете, я недавно. И жалованье мое еще очень невелико, а трофеи попадаются редко…

— Хватит жаловаться на жизнь! Я понимаю, куда ты клонишь. Сколько ты рассчитываешь получить за него у ланисты?

— Шестьдесят тысяч сестерциев. — Юноша скромно опустил глаза.

— Сколько-сколько? — Оптий аж привстал от удивления. — Я не ослышался? Шестьдесят тысяч? Это твое жалованье за год! И кто же даст такие деньги за строптивого раба, с которым одни проблемы?

— Шестьдесят тысяч, — упрямо повторил велит. — Этот галл… Он бьется в точности как гладиатор! Всякие там финты, уловки, обманные движения… Клянусь, едва ланиста увидит, как этот парень сражается, он заплатит мне столько, сколько я запрошу, а может, еще и больше.

— Ну ты нахал, парень… Луций! Ты как думаешь, выручит велит за беглеца такую сумму?

— Кто его знает, мой командир? — уклончиво отозвался сержант. — Может, и выручит. Тем более он же сказал, что ланиста — его друг.

— Мне бы таких друзей, которые запросто швыряют на ветер деньги! Предлагаю пари!

— Пари? — Тессарий азартно потер ладони. — Что ж, почему бы и нет?

Легионеры заинтересованно замерли — похоже, занятное зрелище казни отменялось, но взамен назревало нечто не менее интересное. Будет о чем рассказать потом…

— Итак! — Оптий, похоже, тоже оказался парнем азартным. — Я при свидетелях утверждаю, что велит Квинт Юний не продаст этого бродягу в Нарбонне за шестьдесят тысяч сестерциев. Ты же, любезнейший Луций, утверждаешь обратное. Так?

— Все так, командир, — с ухмылкой кивнул сержант.

Он, судя по всему, тоже видел, как сражался Беторикс. В отличие от оптия.

— Итак, пари. Что ж, приедем в Нарбонну, посмотрим. — Марк Сульпиций ухмыльнулся. — Теперь осталось договориться о закладе. Ты ведь у нас ветеран, Луций. Совсем скоро получишь участок и пенсию.

— О нет, ставить участок или пенсию я не согласен!

— А тогда что? — вкрадчиво осведомился оптий.

— Давайте та: каждый из нас купит по три красивых девки, а кто выиграет, тому и достанутся все!

— Хм, девки… В моем доме и так полно красивых рабынь. Давай лучше участок. А я поставлю на кон свою новую виллу! Ну, решайся же, дружище Луций!

— Нет, участком я не могу рисковать ради такой ерунды. Да когда его еще дадут.

— Цезарь сказал, что вот-вот.

— Мой командир, — осмелился подать голос всеми уже позабытый велит. — Позволь мне кое-что вам посоветовать. Ну, насчет заклада.

— Тебе? — Марк Сульпиций хмыкнул. — Ну что ж, посоветуй.

— Предлагаю проигравшему оплатить организацию гладиаторских игр на арене Нарбонны.

— Ого!

— И не только оплатить, но еще и пригласить всех воинов нашей славной центурии!

— Х-ха! — Оптий лишь покачал головой, впрочем, вполне благосклонно, видать, идея понравилась.

А как она пришлась по душе остальным! Вот вам и Юний, вот вам и велит-недотепа! Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся. Кстати, оптий это тоже оценил.

— Ну ты и хитер, парень! Совсем неплохо устроил свои дела. Я слыхал, тебя здесь зовут Недотепой?

Беторикс усмехнулся — надо же, угадал!

— Я смотрю, это прозвище тебе совсем не подходит, я предложу другое… Отныне ты будешь зваться Квинт Юний Каллидус — Квинт Юний Хитрец! Как, парни, подходящее для него прозвище?

— Теперь видим, что подходящее.

— Посмотрим, что будет в Нарбонне.

Виталий вдруг поймал себя на мысли, что следит за развитием событий, будто так все и должно идти, уже не задаваясь вопросом, кто все эти люди и куда он попал. Неведомая реальность захватила его в плен и подчинила себе — не только физически, но, похоже, и в мыслях. Судя по всему, его главная задача теперь — выжить. А попусту мучиться, что, да как, да почему — с ума сойдешь.

По широкой дороге отряд поднялся на вершину холма, с которой открывался поистине изумительный вид на всю округу: пологие холмы, дороги, коричневые поля, дубовые и кленовые рощи. Все это не очень вязалось с южной зоной тайги, больше напоминало Краснодарский край в конце сентября. Холмы явно возникли из потухших вулканов, заросших лесами и травами. Кое-где в углублениях кратеров поблескивали озера, а в синем прозрачном небе весело сияло солнце, яркое, но милосердное. Иногда налетал такой пронизывающий ветер, что Виталий в своей рубахе ежился, а легионеры плотнее кутались в плащи. Кстати, даже с высоты Виталий не увидел ни каких-либо современных построек, ни линий электропередач, ни асфальтированной дороги.