Это хрупкое состояние счастья, наполненность, когда уже ничего не надо, я испытывал только рядом с Трентоном. Он стал моей отдушиной с первой секунды, как только я его увидел. Я испытал какие-то странные смешанные чувства, щемящие в душе, отчего моё сердце билось так часто и живо… То же самое произошло, как только я увидел Эмерсон, жутко боюсь произносить слова о влюблённости, но определено я живу рядом с ними, чувствую, как дышу, и мне хочется большего. Намного большего, чем я заслуживаю.

Когда мальчишка вновь оказался в больнице с этой трубкой в горле, я подумал, что становлюсь похожим на растение, погибающее без частички тепла, которая необходима нам двоим. Сидел рядом с его кроватью всю ночь, одолеваемый мыслями и своими демонами, понимая, что все может исчезнуть мгновенно. Я проклинал своё прошлое, образ жизни, отношение к отцу, готовый все, что у меня было, отдать в обмен на его жизнь.

Наши с Энжел порочные души были изначально заклеймены, обречены на жестокий провал, преследующий нас. Но какие-то светлые, чистые силы дали нам возможность искупить свою вину за бесполезную трату своего времени и иссушение своих внутренних запасов на ужасные вещи. Я предполагаю, что Энж расплатилась за свой поступок, но подарила мне маленькое сокровище, которое я обязан охранять даже ценой своей жизни.

До его появления мне казалось, что я похож на гниль, отравляющую своим присутствием все, к чему прикасался греховной душой, мечущейся среди таких же – как я. Запутавшимся в кольцах судьбы до такой степени, что мне ощущалось, как острый клинок давит на моё горло. Осталось только сделать небольшой толчок и просто отрубить мою голову, но это было слишком легко, именно поэтому высшие силы одной рукой дали мне чистую душу, а второй пытаются отобрать, наказывая. Чтобы я испытал адскую боль, глядя, как мой ребёнок умирает у меня на руках, задыхается, оплачивая мои долги.

Но так было до того момента, пока не появилась Эмерсон, она как архангел, святой благовестник, который появился в переломный момент и возвестил о великом и значимом решении.

Идея с выращиванием трахеи была из разряда фантастики, выдумки, которая пришла в нездоровую голову. Но я ухватился за эту ветку, тянущую меня из грязи, позвонил Файнсу и спросил, хочет ли он сделать нечто действительно стоящее перед тем, как отправится на тот свет. Звучало очень грубо, но парень и, правда, не жилец, сколько ему осталось неизвестно. Во мне сработал этот потребительский инстинкт, использовать его пока ещё светлую голову ради жизни ребёнка.

Спустя несколько часов мы уже обсуждали, что именно нам понадобится, какую из лабораторий возможно переоборудовать и что именно приобрести. Оказалось, что подобные эксперименты уже делали больному, страдающему трахеальным раком, пересадили трахею, выращенную в лаборатории из его собственных стволовых клеток. Проведённая в Швеции операция стала первой подобной трансплантацией, которой сопутствовал успех. Пациент с раковой опухолью последней стадии полностью восстановился. Осталось только найти человека, который был тем самым гением, первопроходцем. Переговорив с профессором и получив должные рекомендации, мы заручились поддержкой людей, уже не первый год работающих с подобным. Я пригласил несколько специалистов-учёных, которые тщательно следят за работой в лаборатории.

Дерек по инструкции соорудил каркас из пластикового полимера, поместил его в биореактор и «засеял» стволовыми клетками Трентона. В данный момент мы ожидаем, когда «вырастут» новые клетки для выстилания трахеи изнутри и покрытия её снаружи. Профессор убедила нас, что учитывая возраст пациента, ждать надо недолго, главное найти хорошего врача, который в итоге проведёт ювелирную операцию. Именно об этом я хочу сегодня поговорить с Эмерсон, она наверняка сможет дать толковый совет, кто именно поможет нам. Без понятия, как она это делает, но я учусь быть благодарным людям, помогающим мне, моей семье. Так будет правильней сказать, ведь, скорее всего, случись что со мной, я бы вряд ли получил даже маленькую долю этого внимания.

Я наблюдаю за Эмерсон по ту сторону окна продовольственного магазина. Оказалось, что её мама не купила несколько ингредиентов.

Мы, едва приехав и познакомившись с её семьёй, пошли пешком в магазин. Хотя её родители настаивали сделать все сами, меня как черт дёрнул сказать, что мы пойдём, прогуляемся. Основной причиной была моя нервозность. Я не тот парень, который спокойно знакомится с родителями. Не сморозить хрень, чтобы в итоге раскаиваться, что был излишне плохим. Поэтому схватив её за руку, потащил подальше от дома. Даже несмотря на то, что она меня бесила тем, что постоянно бубнила, что мы не пара и не обязательно держать её руку, я делал так, как чувствовал. Я хотел прикасаться к ней, показать, что она принадлежит мне, даже не важно, что это не так.

Проходящие мимо нас её знакомые здоровались, парни сияли от одного взгляда на неё, а я старался сдерживать себя, чтобы не набить каждому из них морду. Спустя пятнадцать минут я был выведен из себя и готов отправить Эмерсон домой. Ещё ни разу в жизни я не хотел убить просто от взгляда в сторону девушки. Чувствуя себя разъярённым животным, я вручил ей ребёнка, может хоть таким образом они перестанут пялиться на неё, словно она лакомый кусочек. Потому что это моя вкусняшка, ради которой, я замечу, перестал вести себя как скотина и нахожусь дома настолько часто, насколько могу. Уже не говорю про бл*дей, которых обычно трахал в минуты необходимости. Вейп замирает на пути к моим губам, когда прижав ребёнка к своей груди, девушка останавливается рядом с мужчиной и улыбается ему во все зубы.

– Да что ты будешь делать, – выкидываю в мусорку штуку, которая не даёт мне необходимого успокоения, бросил же вроде.

Эмерсон немного в сторону убирает край джинсовой куртки, оголяя обнажённое плечо с ниточкой, держащей красное платье-сарафан на груди. Сплёвываю на траву и захожу в магазин, этот ублюдок сейчас отгребёт по первое число.

– Тебе зубы пересчитать, урод? Отойди от моей жены, – как в замедленной съёмке оба смотрят на меня, я становлюсь, полностью закрывая собой девушку и ребёнка, напротив придурка, который не знает с кем связался.

– Хоук, – тихо произносит Эмерсон, – Не ставь нас в неловкое положение. Это мой преподаватель по физиологии.

– Не слишком ли он молодой? Я поверю, если это твой бывший или дружок, с которым ты развлекалась в старших классах, – несдержанно произношу я.

– На самом деле так и есть. Эмерсон очень хорошая ученица, и боюсь, что она не дала мне даже возможности поухаживать за ней, – учтиво произносит усатый ублюдок.

– Милая, тебя прикалывает борода и усы? Хочешь, чтобы я отрастил? Наверное, не очень удобно есть лапшу, вся эта дрянь свисает с них и падает прямо в тарелку. Хотя для тебя хоть звезду с неба, – оборачиваюсь к Эмерсон, которая ошарашено стоит, выпучив глаза, поправляю её очки и снова обращаюсь к мужику. – Вопросы?

– Эмерсон, извини, встретимся позже. Кстати, у вас прекрасный малыш, – он толкает свою корзину и уходит.

– И что это за нахр*н? Я стоял за этим грёбанным окном и наблюдал, как ты оголяешь тело, – говорю, когда она делает вид, что меня нет рядом. – Стоять!