И, как бы глупо это ни было, Лайла отчаянно желала Рида. Если она должна его бросить, почему не может наслаждаться им, пока он рядом?

Она обвила руками шею Рида и крепко прижалась к нему, а потом он перекатился с ней по постели, и Лайла оказалась распростертой на нем. Она прервала поцелуй и взглянула в затуманенные зеленые глаза, которые ей предстояло видеть во сне остаток ее жизни.

— Ты восхитительна, — прошептал он, поглаживая кончиками пальцев ее щеку и убирая волосы ей за ухо.

Сердце Лайлы крепко сжалось, и эта боль оказалась почти приятной… Несколько прекрасных мгновений — вот и все, что у нее останется. Лайла хотела запомнить все. Каждое прикосновение. Каждый вздох. Каждое слово.

Когда Рид наклонился, чтобы снова поцеловать ее, Лайла подалась ему навстречу, приоткрывая губы, наслаждаясь проникновением его языка в ее рот. Мягкий вздох Рида смешался с ее собственным дыханием…

Лунный свет затопил комнату, тишина наполнила воздух. И вдруг из стоявшей на прикроватной тумбочке радионяни раздался протяжный, жалобный вопль ребенка. Лайла оборвала поцелуй и прижалась лбом ко лбу Рида. Плач Рози не смолкал, нарушая тишину, и Лайла грустно улыбнулась. Вот такой знак свыше.

— Думаю, кто‑то пытается нам кое‑что сказать. — Одарив Рида печальной улыбкой, она скатилась с постели. — Мне нужно идти к ребенку, а тебе, видимо, пора отправиться просто… спать.

— Да. — Рид сел на кровати с покорной полуулыбкой. — Мне придется спать в одиночестве.

Они вместе вышли из комнаты, отправившись в разные стороны. «Метафора нашей жизни», — подумала Лайла. Да, она еще оставалась рядом с Ридом на некоторое время, но сегодня вечером ясно прозвучал сигнал окончания их отношений.

На пороге комнаты Рози Лайла помедлила и тихо произнесла:

— Прощай, Рид.

Рид ненавидел Лос‑Анджелес.

Но ничего не мог с этим поделать. Минимум раз в пару недель ему приходилось скрепя сердце отправляться в этот город.

Сегодня он должен был пообщаться за ланчем с федеральным судьей, своим бывшим однокурсником по юридическому факультету, а потом встретиться с потенциальным клиентом. Что несколько примирило его с необходимостью торчать в ужасном калифорнийском трафике.

Постоянные остановки в пробках на трассе предоставляли немало времени для раздумий. Главным образом он думал о той прерванной ночи с Лайлой. Он любил Роуз, но этот ребенок умел самым скверным образом выбрать неподходящий момент для того, чтобы напомнить о себе.

Да, он любил эту крошку.

Забавно, прежде он и представить себе не мог, что такое возможно. Всю свою жизнь он избегал даже простого упоминания слова «любовь», и тот факт, что теперь оно просто пришло ему на ум, безмерно удивил Рида. Но, с другой стороны, он ведь не робот. Рид любил своих братьев и сестер — его просто не интересовала так называемая Любовь с большой буквы «Л».

Ему невероятно повезло, что Лайла оказалась такой здравомыслящей. Он улыбнулся и кивнул своим мыслям, вспоминая их разговор и то, как легко все прошло. Рид не мог припомнить ни одного случая, когда он достигал подобного согласия с женщиной. Так почему же ему было так не по себе? Довольная улыбка сползла с его лица, обернувшись задумчивой хмуростью. А вдруг Лайла не хотела отказываться от того, что их связывало? Черт, он сам этого не хотел!

Никогда еще в жизни Рида женщина не отделывалась от него вот так запросто. Особенно женщина, которую он все еще хотел. Обычно именно Рид прекращал отношения. Он уходил, напоминая себе: это было не навсегда. Эти разрывы никогда не проходили гладко. Никогда — до Лайлы. Она спокойно, легко отступала, и ему оставалось лишь порадоваться. Почему же он не был доволен?

— Даже когда мы не вместе, она сводит меня с ума, — пробормотал Рид и ругнулся себе под нос, когда его подрезал какой‑то «корвет». — А теперь она так сосредоточена на детях, что даже забыла о моем присутствии в доме.

Последние несколько дней он практически не видел Лайлу. Майк осваивался, заведя друзей по соседству, играя с Рози и тепло приняв Лайлу. Этой троице было на удивление комфортно друг с другом, а еще с Конни, дополняющей их маленькую, жизнерадостную команду. Невольно и Рид втягивался в это небольшое сообщество.

А самое главное заключалось в том, что ему это нравилось. Рид никогда не представлял себя в подобной ситуации — дом, дети, — но, на удивление, ему было комфортно. Номер в отеле был безликим. Дом оказался шумным, полным беспорядка и жизни. Там не было пустых углов или неслышных теней, и Рида вдруг потрясла мысль о том, сколько же времени он провел в одинокой тишине. Лишь после того, как этому пришел конец, он ясно увидел, как жил. Нельзя сказать, чтобы ему это не подходило. Просто теперь он знал, что ему нравится и другой образ жизни.

А вот что действительно удивляло Рида, так это то, насколько ненавистна была ему мысль об отъезде Лайлы. Разумеется, совсем не потому, что он так желал видеть ее рядом. Большей частью он волновался из‑за детей. Хотя теперь, каждый раз думая о доме, Рид вспоминал голос Лайлы, ее смех, представлял один из восхитительных ароматов, шлейфом тянущихся за ней.

Странным образом собственная жизнь вырвалась из‑под его контроля.

Вдруг зазвонил мобильный, и Рид поспешил ответить, благодарный за то, что его отвлекут от мыслей о Лайле. Но спустя мгновение он в полной мере осознал правоту утверждения «Будь осторожен со своими желаниями».

— Привет, Рид, мне нужна твоя помощь.

Он закатил глаза. Его сводный брат он не родственник не объявлялся несколько месяцев. Риду следовало знать, что это вот‑вот произойдет.

— Каллен. Что случилось?

Низкий оживленный голос произнес:

— Мне просто нужно имя хорошего адвоката в Лондоне.

— Что ты натворил? — Крепко сжав руль, Рид сощурился, сосредотачиваясь на движении вокруг.

— Это не я. — Ощущение невиновности гордо зазвучало в тоне Каллена. — Машина — моя, но за рулем был не я.

Рид мысленно досчитал до десяти, надеясь обрести терпение, — похоже, Лайла была права по поводу разработки этой чакры.

— Что произошло?

— Подруга была за рулем «феррари» и неудачно свернула, только и всего.

— Подруга?

— Да. Она бы тебе понравилась. Она классная. Хотя водитель из нее неважный.

— Кто‑нибудь пострадал? — Рид стиснул зубы и затаил дыхание.

Каллен был самым безответственным из многочисленного семейного клана. И за ним водилась привычка долго и утомительно молоть всякую чепуху перед тем, как наконец‑то перейти к сути дела. Двадцатишестилетнему Каллену суждено было пойти по стопам своего отца, Грегори Симмонса, и начать карьеру в банковском мире. Боже! Рид вздрогнул при мысли о том, что Каллену доверят управлять чьими‑то деньгами.