Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он налил нам водки из двух бутылок одновременно. Мы улыбнулись и осушили стопки. Бармен покачал головой.
— Американцы? — уверенно спросил он на английском.
Мы кивнули.
— Мой дядя умер в Чикаго, — сказал бармен. — Давным-давно.
— Нам очень жаль, — сказал Джек.
Я кивнула.
— Я хотел проведать его, но так и не успел. Он красивый, Чикаго?
— Может быть, — сказал Джек. — Я был там проездом. А ты, Хезер?
— Нет, простите.
— Озеро Эри, — сказал бармен и улыбнулся. — Мой дядя, он всегда рассказывал об озере Эри.
— Это большое озеро, — согласился Джек. — Великое озеро.
Джек ему подыгрывал. Мне нравилась его доброта к этому мужчине. Нравилось его рвение слушать и говорить.
Тем временем бармен поднял один палец и наклонился под стойку. Он достал бутылку водки и показал нам этикетку. Это была «Зубровка», известная фирма, которую мы только что видели в «Лоунли Плэнет». Одним из туристических советов было попробовать эту водку, как только будет возможность. Почему бы и не сейчас?
Бармен налил нам еще по одной. Он обернул стопки вокруг своей оси, как он сказал, на удачу и от бед.
— Вы к нам присоединитесь? — спросил Джек. — Это честь для нас — угостить вас.
Бармен пригрозил нам пальцем:
— Я не позволю вам платить за это. Вы слишком молодые. Это подарок. Говорят, она сделана из слез ангелов… Понимаете?
— Да, — ответила я.
— Хорошие напитки всегда грустные. Они приносят нам жизнь, но напоминают об умерших. Согласны?
Я кивнула. Джек тоже. Бармен жестом призвал нас пить. Правда. Первый глоток водки огнем спустился по моему горлу. А «Зубровка» была на вкус словно горная вода. Я совсем не разбиралась в водке и ее разновидностях, но разница с тем, что я пробовала раньше, была огромная. Бармен вернул бутылку на полку.
— Очень мило с вашей стороны, — сказала я. — Спасибо.
— Мягкая, — сказал он, выровнявшись.
— Да, очень.
— Когда-то Америка была прекрасной страной, — сказал он, сложив руки на бокалы перед собой. — Теперь слишком много бомб. Бомбы повсюду, с беспилотниками, кораблями, просто бомбы. Америка никогда не устанет от бомб.
— Я понимаю, как это выглядит со стороны, — сказал Джек. — Иногда нашим людям приходят в голову забавные решения.
— Тем, кто страдает от этих бомб, это совсем не кажется забавным.
— Да уж, — согласился Джек. — Не кажется.
Мы заплатили, оставив бармену щедрые чаевые. Когда мы вернулись, Раф и Констанция уже не спали. Они сложили ноги на наши сиденья и убрали их, увидев нас. Констанция держала «Лоунли Плэнет» на коленях. Несомненно, искала места, связанные со святыми. Она всегда отличалась в планировании досуга.
— Вы что, пили без нас? — спросил Раф. — Я чую водку.
— Еще какую, — ответила я. — Начинается на «з».
— «Зубровка», — блаженно протянул Раф. — Это как отыскать давнего друга. Бывали у меня веселые ночки с «Зубровкой». Вы знали, что ее признали целебной?
— Она сделана из слез ангелов, — сказала я.
— Забавно, а я слышал, что из утиных слез, — сказал Раф. — Ветер сдувает слезы с утиных глаз… Только зимой.
— Я должна попробовать эту водку, — сказала Констанция, не поднимая глаз от путеводителя. — Вы меня убедили.
И тогда Джек увидел северное сияние.
— Не может быть, — сказал Раф, глядя в окно. — Мы сейчас примерно на пятьдесят пятом градусе. Чтобы увидеть северное сияние, нужно быть как минимум на шестидесятом.
— Откуда ты знаешь, на какой мы широте? — спросила Констанция, ошеломленно вытаращив глаза.
— Это мой нервный тик, — сказал Раф. — Тебя это пугает? Я всегда знаю свои точные координаты. Да, это странно.
— Не совсем. Это меня заводит.
Милый диалог между Рафом и Констанцией. Тем временем Джек поднялся с сиденья и попытался получше рассмотреть северное сияние. Он щурился, почти в упор глядя сквозь стекло. Я выглядывала из-за его плеча, но это было похоже на любой другой источник света. Хоть я никогда не видела северное сияние, вряд ли его можно было с чем-то спутать.
— Это заправка! — наконец сказал Раф, устремив взгляд туда же, куда смотрел Джек. — Это просто неоновая вывеска!
Джек смущенно развернулся.
— Он прав, — сказал он. — Такой вот жизненный урок.
— В следующий раз, когда увидишь северное сияние, убедись, что это не вывеска на заправке, — сказала я. — Нужно запомнить это правило.
— Ну, я не знаю, — тихо и спокойно сказала Констанция, не отрывая глаз от книжки. — Я восхищаюсь людьми, которые настолько сильно хотят увидеть северное сияние, что видят его в вывеске на заправке. Мечтатели.
— Спасибо, Констанция, — негодуя, сказал Джек и сел рядом со мной. — Рад, что хоть кто-то понимает.
— Когда слышишь стук копыт, думай, что это лошади, а не зебры, — сказал Раф. — Верно?
— Когда слышишь стук копыт, думай, что это единороги, — сказала Констанция, подняв на нас глаза. — Вот как нужно жить.
Поезд подъехал немного ближе к той самой заправке. Туман рассеялся, и мы увидели действительно зеленую вывеску, которая действительно потерялась в ночном тумане, но все же то было не северное сияние.
Немного позже я уснула. Раф и Джек еще долго обсуждали природу реальности, наши знания, то, как мы доверяем интуиции и что принимаем за правду. Как мне показалось, они обсуждали, почему Джек увидел именно северное сияние, и какое-то время я еще слушала их рассуждения. Мало-помалу сон овладел мной, а когда я проснулась, поезд уже тормозил в Кракове. Это было раннее утро, солнце еще не встало, и пронзительный скрип колес о рельсы, казалось, вот-вот разбудит весь мир.
— Я хочу тебя похитить, — сказал Джек после обеда. — Я отведу тебя в место, куда ты ни за что не отправилась бы одна, но тебе необходимо посетить его. Мне тоже.
— Это плохой способ заставить человека делать то, что ты скажешь, Джек.
— Поверь мне на слово, — сказал Джек. — Наша жизнь вот-вот изменится.
Я не понимала, шутит он или говорит всерьез. Мы стояли возле уличной лавки с едой и поедали сырные сосиски с жареной картошкой из газетного кулька, мокрого от масла. Джек обожал есть на улице, к тому же ему безумно понравился Краков. Раф снова был прав: Краков обладал невероятным очарованием Старого Света. Мы успели подняться на Вавель, прекрасный замок над Краковом, и собирались съездить на север, к известному кирпичному замку Мальборк за Гданьском. Краков был не настолько испорчен туристами, как Париж или Амстердам, тем не менее был довольно людным городом.