– Я буду говорить за нас обоих, – перебил Клейтон. – А ты должна дать слово, что не станешь мне противоречить.

Еще один виток. Еще одно касание. К концу перевязки она, наверное, сойдет с ума.

Надо сосредоточиться!

– А что ты скажешь?

– Я буду близок к истине, насколько это возможно.

– А как ты объяснишь, почему революционеры меня похитили?

Клейтон наконец поднял на нее глаза.

– Я буду настаивать на том, что это попытка заманить меня в Россию.

– Ты действительно так думаешь?

Он молча буравил ее взглядом. Его лицо было мрачным и напряженным. Оливия впервые поняла, что он всерьез мучился сомнениями.

– Тогда зачем лгать? – спросила она. – Почему бы не сказать им всю правду?

– Я никому не позволю связать Малышку с шифром. – Было совершенно ясно, что эта женщины небезразлична Клейтону.

– Но ты расскажешь об угрозе?

– Да, император узнает об опасности, нависшей над ним и его семьей.

Она кивнула, решив, что этого вполне достаточно.

– Ты хорошо знаешь императора?

– Однажды я спас ему жизнь.

Оливия с облегчением вздохнула. Возможно, им не придется расшифровывать записку. Не исключено, что император, узнав об угрозе, отменит празднование.

– Тогда солдаты – просто формальность?

– Не совсем.

В коридоре послышались шаги, и Клейтон моментально ретировался в свою комнату.

Ирина быстро закончила свою работу, и Оливия оказалась облаченной в роскошное платье из бледно-желтого шелка. Когда она спустилась вниз, Клейтон похлопывал одного из солдат по спине и отхлебывал из серебряной фляжки, предложенной ему другим воином в зеленой униформе.

– Нет! Могу поклясться, к тому времени генерал Мозван уже спрятал дюжину колбасок в карман! – воскликнул Клейтон.

Оливия едва не свалилась со ступенек, когда он взглянул на нее с восхищением. Она с удивлением оглядела себя. Было ясно, что ни ее желтое платье, ни скромная меховая накидка явно не тянули на такой восторг. «Он вовсе не тебе улыбается, глупая. Все это лишь игра», – сказала себе Оливия.

Солдаты приосанились, увидев ее. Один из них – офицер, насколько она поняла по золотым эполетам на его плечах, поклонился ей. Удивительно, как это ему удалось? Ведь его живот был воистину огромен.

– Мисс Свифт, ваш жених сказал правду. Вы удивительно красивы. Вам нравится Санкт-Петербург?

Жених? Оливия споткнулась и сейчас действительно свалилась бы с лестницы, не подхвати ее вовремя Клейтон. Восстановив равновесие, она первым делом ткнула его локтем в бок.

– Ваш город просто удивительный! – воскликнула Оливия.

– Это уж точно. – Офицер поцеловал ей руку. – Вам не следует опасаться неодобрения царя.

– Надеюсь, что так. – Она ни за что не покажет, насколько сбита с толку.

– Император обычно весьма милостив в отношении брачных планов. Особенно в тех случаях, когда речь идет о людях, к которым он благоволит. Так что лично у меня нет никаких сомнений. Даже не понимаю, почему за вами отправили так много солдат. Возможно, царь хотел выказать свою особую милость.

– Да, вероятнее всего, – кивнул Клейтон.

Офицер мог и не заметить некоторой неуверенности Клейтона, но от Оливии ничего не скрылось. Но ведь Клейтон спас царя, разве нет?

Она взяла муфту из рук лакея, и все поспешили к саням. Грум разложил вокруг них подогретые кирпичи, закутал в меха, и застоявшиеся лошади резво побежали. Полозья громко скрипели по снегу.

Оливия не могла придумать ни одной причины, по которой царь был бы не рад видеть человека, спасшего его от смерти, но присутствие в их санях офицера удерживало ее от вопросов.

Но сколько же можно молчать? Надо только правильно формулировать вопросы, и тогда…

Оливия повернулась к Клейтону:

– Дорогой, ты должен наконец рассказать всю историю о спасении императора. Боюсь, ты всегда слишком скромен.

Клейтон бросил на нее неодобрительный взгляд, но, как Оливия и надеялась, ее поддержал офицер, тотчас проговоривший:

– Да-да, пожалуйста, расскажите.

– Я ведь уже все рассказывал… Мой полк сопровождал карету царя. Когда мы ехали по Дворцовой площади, какой-то революционер бросил в окно кареты бомбу. Я просто оказался к ней ближе всех.

– Ваш жених определенно слишком скромен, – заметил офицер. – Он не упомянул о том, что схватил бомбу голыми руками, не зная, когда она взорвется, и выбросил в реку.

У Оливии перехватило дыхание. Офицер же улыбнулся и добавил:

– Так что вы понимаете, почему ваш жених в большой милости у царя.

Клейтон незаметно положил руку на коленку Оливии. Если она вновь станет задавать вопросы, у него будет способ подать ей знак.

А потом на протяжении всей поездки Клейтон без умолку болтал о погоде, о моде, о своей недавней поездке в Англию, где они, собственно, и встретились, – в общем, болтал о всяких пустяках. Но его рука все время оставалась на колене Оливии, четыре пальца – с внутренней стороны ноги, а большой палец – с внешней. И рука его ни разу не напряглась и ни разу не расслабилась.

«Может быть, он забыл, где находится его рука?» – то и дело спрашивала себя Оливия.

Наконец сани остановились перед огромным дворцом. Причем в отличие от лондонских дворцов этот не отделялся от города садами и воротами – возвышался в самом центре города.

Белые классические колонны, увенчанные позолоченными капителями, возвышались перед богато украшенным фасадом. А вдоль крыши, по краям ее, стояли бронзовые статуи – правда, рассмотреть их как следует было невозможно из-за толстого слоя снега.

Солдаты провели их через огромные сводчатые двери в зал, пол которого был выложен квадратами белого и черного мрамора. Потолок же украшали изображения херувимов и греческих богов и героев. Через высокие окна в зал вливались потоки яркого света. Две лестницы тянулись вверх в разных направлениях и встречались на площадке второго этажа.

Офицер поклонился Оливии и подвел их с Клейтоном к дворцовой страже. Эти воины были в белых колетах с красными суконными кирасами поверх них и в касках из толстой кожи, украшенных пышным волосяным плюмажем.

– Вашу накидку, мисс, – сказал один из солдат.

Оливия инстинктивно вцепилась в меховую накидку.

– Я немного замерзла… – пробормотала она.

Клейтон наклонился к ней и тихо сказал:

– Здесь хозяин считает большим оскорблением, если гость не снимает верхнюю одежду. Это подразумевает, что в его доме недостаточно тепло.

Хм… Прекрасно! Она пробыла во дворце меньше минуты, но уже умудрилась оскорбить одного из самых могущественных европейских монархов. Оливия отдала накидку.