— Но она же как ребенок! — отчаянно кричит инженер. — Бог знает что себе вообразила! Что ж мне теперь делать?

— Развестись, — флегматично советует Градов.

— И жениться на Виолетте, — вторит ему Кучеренко. — Вместе миллион поделите. Что, мало?

— Зато какой получится круиз! — улыбается программист.

— Маня все слышит! — в ужасе говорит Суворов. — Господи, зачем я вообще во все это ввязался?

— А и в самом деле, зачем, Артем Арсеньевич? — интересуется Зося. Она всего на год младше Виолетты, но с инженером на «вы».

— Я ведь у самых истоков стоял, — вздыхает Суворов. — Еще когда все эти игры только-только завоевывали телевидение. Еще на заре, так сказать, принимал участие. У меня способностей вроде никаких особых и нет, но зато память хорошая. Можно сказать, механическая. Было время — остался без работы. Началась конверсия, производство сократили. А я как раз на военном заводе работал. Живем мы с Маней не в столице, в пригороде. Маленький такой населенный пункт.

— Ох и язык у вас, Артем Арсеньевич, — морщится Ирисова. — Прямо казенный!

— Это все от энциклопедий. Когда остался без работы, начал со скуки их листать. Потом оказалось, что чисто механически запоминаю разные интересные факты. Помните, про Древний Рим как-то рассказывал? Про «Лицезрение любви»? Это оттуда, из энциклопедий. Много интересных фактиков узнал. Долго я так на диване лежал. Читал, радио слушал. Однажды говорят: «Объявляем конкурс! Кто написал слова к такой-то песне?» Звоните и получите приз. Я со скуки взял да и позвонил. Угадал правильно, и — на тебе! Получил в подарок пылесос. Наш-то как раз сломался. Маня в слезы от радости: ах, какой ты молодец! Мол, позвони еще куда-нибудь. Ну, оно и покатило. В столицу стал наведываться, на отбор в разные там передачи.

— В «Что? Где? Когда?» не пробовали? — интересуется Кучеренко. — Там такие эрудиты хорошие деньги зарабатывают. В интеллектуальном казино. Этим, как там его? Своим собственным умом! Вот!

Суворов только рукой машет:

— Мне бы чего попроще. Когда попал на «Поле чудес», тут вся родня на уши стала. Всем миром взялись болеть. А родня у меня большая. Тетя Саша, дядя Боря…

— Слышали, слышали! — смеется Люська.

— С тех пор стал пробоваться на всякие игры, где призы дают, у меня просто-таки в привычку вошло. Во что я только не играл!

— А в «Счастливчике»? Играли?

— Тридцать две тысячи, — уныло говорит Артем Арсеньевич.

— С ума сойти! — громко ахает Серафима Евгеньевна. — Тридцать две тысячи!

— Так обидно же! — жалуется Суворов. — Так хорошо шел! Но был один вопросик — засомневался. Надо было подсказку взять, да пожадничал. Думал — проскочу. Интуиция, мол, не подводит. Подвела. Обидно.

— Но «Игра на вылет» — это же совсем другое, — говорит Зося. — Здесь же не нужны ваши энциклопедические знания.

— Почему другое? — удивляется Суворов. — Деньги же дают! Целый миллион!

— Но почему именно вас отобрали? — Зося явно этим очень заинтересована.

— А почему тебя? — обижается инженер.

— Меня-то как раз понятно почему, — грустно усмехается Зося.

— А Артем танцует замечательно, — вдруг вступается за инженера Люська. Они почти ровесники, а имя-отчество у инженера из заковыристых. Вот с некоторых пор «ты» и «Артем». Суворов это принял. — И вообще…

Люська мучительно ищет аргументы в пользу Суворова, а Кучеренко ей так же неожиданно помогает:

— Каждый человек по-своему интересен. Я, например, простым шофером полжизни отработал. Меня тогда допрашивайте: за что взяли в «Игру»?

— Я дождусь наконец тарелки?! — появляется в дверях гостиной рассерженная Виолетта.

— Я сейчас принесу, — поднимается из кресла Люська.

— А почему это вдруг ты?

— Акт благотворительности. Надеюсь, ты это оценишь.

— И не рассчитывай! Я тебе не буду завтра помогать носить тарелки!

— Тогда говорю открытым текстом: оставь человека в покое! Господи, все же при деле! Яков Савельевич картину пишет, Серафима Евгеньевна гадает, Леша с Зосей разговорами о компьютерах заняты, я на кухне, и только ты бесишься от безделья и кидаешься на всех подряд мужиков. Не надоело?

— Нет! — гордо заявляет Виолетта.

— И про баллончик ты уже забыла? — прищуривается Люська.

— Ты… ты… ты… Я знала, что это ты! Больше никто не мог войти в мою ванную!

— В нашу.

— Тем более! Ты мне угрожаешь! Все слышали? Она мне угрожает!

— Деточка, Люсенька в чем-то права, — вмешивается Серафима Евгеньевна. — Вы ведете себя не совсем прилично.

— И за это надо мне ядовитый газ вместо лака для волос подсовывать? Или за то, что у меня самый высокий рейтинг?

— Ну, это ты, положим, обольщаешься, — усмехается Люська.

— А у кого? У тебя, что ли?

— На прошлой неделе лидировали Серафима Евгеньевна и Зося, — негромко напоминает Апельсинчик.

— Все. Хватит уже. — Зося вдруг резко поднимается с кресла. — Думаю, на сегодня зрелищ достаточно. Набрехались всласть — зрители довольны.

— А меж тем до воскресенья осталось не так уж много, — напоминает Кучеренко. — И с кем-то мы распрощаемся.

И все замолкают. Потом Виолетта говорит Люське:

— Ладно, неси тарелки. Согласна. Мое от меня все равно не уйдет.

Люба отмечает, что рейтинг Виолетты по-прежнему резко падает. И телевизионный, и на сайте. Вот это неожиданность! То ли ее география подвела, то ли амуры с инженером. Суворов приобретает бешеную популярность, а Виолетта неуклонно скатывается на предпоследнее место. Еще один неверный шаг, и к воскресенью она вполне может занять последнюю строчку. Мужчины почему-то потеряли к красавице интерес и перестали за нее голосовать, женщины же, особенно пенсионерки и домохозяйки, откровенно возмутились ее попытками разбить семью и начали открыто протестовать.

Возвращаясь в пятницу вечером с работы, Люба слышит, как соседки обсуждают последние события:

— И какая же наглая, бесстыжая девка!

— Вот-вот. Все они нынче такие. Внучка моя недавно привела ухажера. Будем, говорит, с ним здесь жить. А самой шестнадцать только исполнилось.

— Ах ты господи! Шестнадцать?! А он?

— Да уж и жениться, и развестись успел.

— Сколько ж ему лет?

— Да вроде двадцати еще нет.

— Когда ж успел?

— А когда они все успевают? Вчера вечером видала: за пару дней девка успела! Мужа из семьи увела.