— Да погоди ты еще!

— Вот уж: погоди. У меня глаз на такие дела наметанный. Видела я сегодня по телевизору и его Маню. Переживает очень женщина.

— Как не переживать!

Поздоровавшись, Люба быстренько пробегает мимо. Сегодня она задержалась и к началу не успела. А эти двое чего, интересно, к телевизору не идут? Впрочем, сейчас одиннадцатый час, у обитателей особняка очередной ужин. Вот ночью будут показывать в записи события сегодняшнего дня, это, должно быть, интереснее.

Дома Люба быстренько кидает на сковородку с шипящим растительным маслом пару замороженных шницелей и со вздохом вспоминает Люськину кулинарию. Сейчас бы мяса по-французски! Эх!

Время к одиннадцати. Мясо они уже съели, сидят беседуют. Ничего интересного. Суворова и Виолетты нет, и у Любы екает сердце: неужели?! Нет, посуду они сегодня не моют, сидят наверху, в комнате инженера. Тот отбрыкивается, как может, но Виолетта настойчива.

— Я похожа на роковую женщину? — томно спрашивает она и вытягивает длинные ноги в жирно блестящих колготках.

— Угу, — бурчит инженер.

— Вот и я так думаю. — Виолетта собой очень довольна, по-кошачьи оглаживает платье на стройной фигурке.

— Слушай, мне тут надо выйти на пару минут, — поднимается Артем Арсеньевич.

— Куда?

— Зажигалку у Леши попрошу.

— Ты ж не куришь!

— Ах да! Ну да у Кучеренки возьму таблетку, бессонница замучила.

— Зачем тебе таблетка? Раз у тебя бессонница, так я не буду спешить. Посижу еще.

— Нет, мне определенно нужна таблетка. — Суворов идет к двери.

— Смотри не забудь, что это очень опасно! — кричит ему вслед Виолетта. — Эта феминистка недоделанная тоже чего-то проглотила. И — какая жалость! — умерла!

… В гостиной Люська учит Зосю готовить манты:

— Мясо надо не прокручивать через мясорубку а мелко-мелко порубить. Именно порубить…

— Спасайте! — бухается в кресло рядом с ней Артем Арсеньевич. — Эта девчонка никак не хочет оставить меня в покое!

— Сам виноват, — хмыкает Кучеренко.

— В конце концов, против такой нахалки любой беззащитен, — вступается за Суворова Люська, вспомнив драгоценного Сережу. — Ты иди, Артем, а мы сейчас. Поможем всем миром.

Она лихо прищуривает яркие голубые глаза и смеется. Инженер возвращается в свою комнату. Виолетта выходит из… его ванной.

— Что… что ты там делала? — удивляется Суворов.

— Так… Зашла. А что?

— Да зачем?

— Захотела и зашла. Ты правда в ванной бреешься?

— Допустим.

— Как интересно! А как? Напускаешь пены побольше, а под пеной такой хорошенький, голенький…

— Да перестань ты!

— Вот еще!

Виолетта тянет его на кровать, девушка она высокая, сильная. В конце концов оба неуклюже туда плюхаются, и блондинка обнимает инженера так крепко, что он громко кричит:

— Ай!

— Артем! Я люблю тебя безумно! — тянет к нему ярко накрашенные губы Виолетта, и в это время раздается осторожный стук в дверь.

— Войдите! — кричит инженер, ловко вывернувшись из-под Виолетты.

В комнате, застенчиво улыбаясь, появляется пенсионер Кучеренко:

— Извините, что помешал. Прямо как-то даже неловко.

— Чего вам?! — рычит Виолетта.

— Вот, — Яков Савельевич протягивает таблетку. — От желудка. От, простите, несварения. Артем Арсеньевич просил. Если хотите, еще и от запора…

— Да шли бы вы… — Блондинка бесцеремонна.

— Исчезаю. — Кучеренко осторожно прикрывает за собой дверь.

Виолетта снова поворачивается к инженеру:

— Артем!

Снова осторожный стук в дверь.

— Войдите! — кричит Суворов. В его комнате появляется Алексей Градов:

— Ах, уже так? На кровати? Ну извините!

— Чего тебе? — спрашивает Виолетта.

— Вообще-то Артем просил интересную игру показать. Я и органайзер прихватил.

— Да иди ты…

— Понял. Твоя игра интереснее. Ухожу.

Дверь закрывается. Виолетта переводит дыхание:

— Артем!

И опять стучат.

— Да кто там еще?! — отчаянно кричит Виолетта.

— Это я, — робко приоткрывает дверь Серафима Евгеньевна. — Ох, простите! Какой пассаж! Мне, право, так неловко. Артем Арсеньевич попросил раскинуть карты. В прошлый раз у меня совершенно, ну совершенно не было вдохновения! Зато сейчас…

— У меня вдохновение, — зло говорит Виолетта. — Неужели не понятно?

— Ах, извините. Если вы сейчас не в настроении…

— Вы что, разве не видите, в каком мы сейчас настроении? — прищуривается Виолетта. — Или в вашем возрасте этого уже не понять?

— Боже мой! — разводит руками Ирисова. — Боже мой! Какая ужасно не воспитанная, вульгарная девушка!

— Да! Я! Ужасно! Невоспитанная! — кричит Виолетта. — Что еще?!

— Ухожу, ухожу. — Серафима Евгеньевна неслышно исчезает.

— Артем! — снова поворачивается к Суворову Виолетта.

— Да? — невинно спрашивает он.

— Ах Артем!

Блондинка обнимает его за шею, но в дверь снова стучат.

— Да кого там еще черти несут! — визжит Виолетта.

— Вот истеричка, — качает головой вошедшая в комнату Зося. — Артем Арсеньевич, вы хотели музыку послушать. Я кассеты принесла. Я сплю крепко, а если у вас бессонница…

— Нет у него никакой бессонницы! И вообще: мы заняты. Понятно? За-ня-ты!

— Понятно, — пожимает плечами Зося. — Просто Артем Арсеньевич сам просил.

— Лично я у тебя ничего не просила.

— А тебе я кассеты не принесла бы.

— Вот даже как?

— Как есть.

— Катись отсюда!

Зося уходит.

— Ты правда просил у нее кассеты? — разозлилась Виолетта.

— Ну, я интересуюсь современной музыкой. Вдруг и мои мелодии на что-нибудь сгодятся? Надо послушать, что популярно нынче у молодежи.

— Да это же «Тату»!

— Ну и что?

— Это же… Снова стук в дверь.

— Что это такое?! — Виолетта в бешенстве.

— Наверное, кто-то пришел, — пожимает плечами инженер.

— Это я, — не дождавшись разрешения, открываетдверь Люська. — Вообще-то я постучала.

— Ты что, не видишь: мы заняты! — Блондинка почти в истерике.