Алексей Градов неумело шинкует ножом большой кочан капусты. Зося стоит рядом, крутит ручку терки «Мулинекс», кроша морковку. Они почти не разговаривают, и камера снова дает гостиную. Там появляется инженер Суворов. Садится на диван, обращается к Серафиме Евгеньевне:

— Может, в картишки перекинемся? А? Яков Савельевич? Как?

— Можно, — кивает Кучеренко. — В дурачка.

— Как вы можете! — Ирисова в неподдельном ужасе. — Это же гадальные карты!! Гадальные!!!

— Ну и что? — Оба в недоумении.

— Ими нельзя играть!

— А что ими можно? Несчастья предсказывать? — Это уже Виолетта, спускается по ступенькам лестницы, сегодня рано, как никогда. — Давно хотела сказать: странные они, эти ваши карты.

— А я вот не верю, — весело говорит инженер Суворов. — Ни в гадания эти, ни в гороскопы, ни в прочую чепуху.

— Тогда вам стоит попробовать, Артем Арсеньевич, — усмехается Кучеренко. — Серафима Евгеньевна, ну-ка, раскиньте на червонного короля.

— Не советую, — хмыкает Виолетта.

— В гадания не верю, — упрямо говорит Суворов. — И не боюсь.

— Снимите, — протягивает ему колоду Серафима Евгеньевна. — Левой рукой, от сердца.

Пока она раскладывает карты вокруг червонного короля, без умолку тараторит:

— Я подумываю стать профессиональной гадалкой. Все равно с карьерой актрисы покончено, надо найти в себе мужество, чтобы это признать. От былой славы ничего не осталось. Но благодаря «Игре» я вновь приобретаю популярность. И хочется, чтобы популярность эта не прошла бесследно. Ведь мои предсказания сбываются, хотя, конечно, неудобно об этом говорить…

— Еще бы! — тут же вклинивается Виолетта. — Ловкий ход! Если вы еще пару раз верно предскажете смерть, успех вам как гадалке обеспечен! А, может для того, чтобы сбылось, вы их и того? А? Бабушка?

— Ах! — Слезы у Серафимы Евгеньевны очень близко. Она вдруг принимается всхлипывать.

— Может, вы и рейтинг себе наколдовали? — не унимается Виолетта. Даже Кучеренко укоризненно качает головой. Ирисова поднимается с кресла:

— Нет, я так не могу! У меня просто нет вдохновения гадать в обстановке всеобщего подозрения!

— Серафима Евгеньевна, голубушка! — тут же кидается утешать ее Кучеренко. — Но мы же вас ни в чем не подозреваем!

Пока эти двое заняты друг другом, Виолетта наклоняется над столиком, на несколько минут загораживает собой раскинутые карты.

Инженер Суворов украдкой оглядывается, потом поднимается с дивана, подходит к столу, смотрит на карты, которые легли вокруг червонного короля. Лицо у него при этом не слишком веселое. Пока Кучеренко ходит за водой для Ирисовой, пока та пытается успокоиться, Артем Арсеньевич украдкой вытаскивает из-под червонного короля три карты, положенные «рубашками» вверх. Так называемое то, что на сердце. Именно оттуда, из-под короля, Серафима Евгеньевна вытащила Сене Сайкину злосчастный туз пик.

С минуту Суворов глядит на карты, потом меняется в лице: вид у него просто невеселый, мрачный. Он вдруг кидает карты на стол и смешивает все в общую кучу.

— Что там было? — заинтересованно спрашивает Виолетта.

— Ничего, — хмуро говорит инженер. — Красная девятка, бубновый туз и валет. Тоже бубновый.

— Это значит приятные хлопоты, — кокетливо улыбается Виолетта. — А вот если бы тебе, Артем, выпал пиковый туз, стоило бы тут же задуматься.

— О чем? — так же хмуро спрашивает инженер.

— О радостях жизни. Иначе умрешь молодым, так и не узнав прелестей супружеской измены. Как же так: интересный мужчина, и вдруг — верный муж. Ну хоть разочек надо попробовать, а?

Люба, которая смотрела всю эту сцену очень внимательно, просто уверена: это Виолетта подложила Суворову пикового туза. Он там был, иначе инженер не расстроился бы так сильно. Но зачем блондинка это сделала? Чтобы Артем Арсеньевич упал в ее объятия, словно созревший плод с ветки?

А тот, похоже, призадумался. Косится на Виолетту, которая явно сегодня в ударе. Поймав его взгляд, пододвигается поближе, что-то мурлыкает на ухо. «Маня! Я не виноват! Меня заставили, Маня!» — взгляд инженера красноречив.

Люська появляется в гостиной на этот раз позже обычного. Смотрит на Виолетту и Суворова, потом, совсем как недавно Залесская, фыркает:

— Вот кошка!

Блондинка тут же показывает Люське язык:

— Завидно?

— И ничуточки. И вот ни столечко. — Апельсинчик пухленькими пальчиками обозначает жалкую щепотку.

— Завидно, — утвердительно кивает Виолетта.

— Ха! Если бы ты видела моего мужа! — не выдерживает Люська. — До него даже Сенечке далеко!

— Врешь! — недоверчиво хмыкает Виолетта.

— Надо мне было врать. Заходи, фотографию покажу. Семейную.

— Да, это правда, — вдруг перестает всхлипывать все еще расстроенная Серафима Евгеньевна. — Молодой человек, который приходил с Люсенькой на отборочный тур, необыкновенно хорош собой. Ну просто необыкновенно! Такой высокий блондин атлетического сложения с совершенно замечательными карими глазами.

— И где ж ты такого подцепила? — зло смотрит на Люську Виолетта.

— Места надо знать.

— Может, это и не муж вовсе, а… брат, например. — Блондинка не в силах смириться с поражением.

— Брат? Мой? — Люська выпрямляется во весь свой более чем скромный рост и прищуривает яркие голубые глаза. — Высокий кареглазый блондин — мой брат?

— Может, у вас наследственность такая, — не унимается Виолетта. — В семье, как говорят, не без урода.

— Нет, всякое видала, но такое! — Люська вне себя, — Девушка, где вас воспитывали?

— Где бы ни воспитывали, — огрызается Виолетта.

— Ну, ничего, я займусь твоим воспитанием, — обещает Люська и направляется на кухню. — Сначала только ужин проконтролирую.

— Замучаешься заниматься! — кричит ей вслед Виолетта.

В дверях гостиной Люська эффектно разворачивается:

— Боюсь, девушка, что вашим планам не суждено сбыться. Несмотря на все старания, вы до сих пор спите одна. Мне за стенкой все это отлично слышно. И плачьте, пожалуйста, потише, один из моих ручных тараканов плохо засыпает.

Пока Виолетта соображает, что бы такого умного сказать, Апельсинчик исчезает, оставив поле боя за собой. Блондинка истерично взвизгивает:

— Подумать только! Всем хватает красивых мужиков, только не мне!

— Вы еще так молоды, деточка, — улыбается Ирисова.

— Ну, признайтесь же, что о ее муже вы сказали неправду, — не унимается Виолетта.

— Чистую правду, — Серафима Евгеньевна рада взять реванш за пенсионера Кучеренко. Она наставительно говорит: — Красота, деточка, это еще не все. Я в молодости тоже была замечательно хороша собой, и в итоге вот вам пожалуйста, осталась одна.