За ежевичными зарослями собаки продолжали лаять, злобно цапая ветки. Одна разочарованно заскулила, но никто из них не смог одолеть колючую баррикаду. Собаки рычали и визжали, пока луна не скрылась за тучами. Но наконец они потеряли интерес к охоте и убежали в ближайшие поля.

А Пангур так и не появился.

Кошки проспали до самого рассвета. Дождь наконец иссяк, в небе снова повисло солнце, выглядывая между облаками.

Мати прислонился к боку Воробья, неловко вытянув пострадавшую лапу и старательно вылизывая ее. Укус щипало, но необходимо было как следует его очистить, — всем известно, какие грязнули эти собаки. Вдруг Мати насторожил уши. Кто-то подошел к зарослям и с шумом полез сквозь них. Мати напрягся. Но запах вожака Крессиды долетел до него раньше, чем он увидел блестящую черную шкурку.

Мати облегченно вздохнул. А ведь до этого момента он и не осознавал, насколько был напряжен, как тревожился, не зная, что произошло с Пангуром.

«Он отвлек улфов, чтобы спасти меня», — думал Мати.

И шумно выдохнул.

— Я боялся…

Глаза Пангура сверкнули.

— Чего? Что я не обгоню парочку улфов? — Он внимательно посмотрел на Мати. А потом мурлыкнул: — Вставайте, кошки… пора уходить отсюда.

Вслед за вожаком все стали осторожно выбираться из ежевичных зарослей.

Кошки снова шли вверх по склону, вдоль полей, где убранная кукуруза лежала в золотистых тюках. Пангур шел впереди, и рядом с ним Трильон. В конце процессии тащился Мати, слегка прихрамывая, но стараясь не отставать.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Джесс, шедшая чуть впереди.

Мати кивнул, сосредоточившись на том, чтобы переставлять лапы одну за другой.

— Прошлой ночью я не могла тебя разбудить, — продолжила Джесс. — Но ты ведь и сам это знаешь, да? Пришли улфы, все побежали, а ты все проспал!

Тигровый опустил голову. «Я не спал, — думал он. — Я был глубоко во Фьянее. Слишком глубоко».

Мати вспомнил кое-что из того, что говорила ему при их первой встрече шалианка Этелелдра.

«Смертная кошка, которая забредает во Фьяней, вынуждена оставить свое тело позади, у ворот сферы. Но тело нельзя оставлять надолго. Слишком долгое путешествие по этим таинственным областям, попытка перепрыгнуть моря, пересечь континенты может привести к гибели. Кошка может затеряться во Фьянее, где путь отмечают лишь постоянно меняющиеся границы снов. Кошка может исчезнуть в мире духов и уже не выбраться обратно».

«Я был просто глуп, — думал Мати. — Я ведь понимал, что захожу все дальше и дальше. Но не хотел об этом думать… я просто шел и шел».

Некое слово возникло в его голове: Сьента. Был ли это тот мир за вторыми воротами? Да, вспомнил теперь Мати, именно так сказала Те Бубас. А Этелелдра разве не упоминала тоже о нем? И она говорила, что есть еще и третьи ворота, и другая область, которую он должен посетить.

Сьента отличалась от Харакара, была противоположностью сфере хаоса и пламени. В Сьенте царили порядок и покой, это был край уединения — мир Те Бубас. Мати вспомнил первую кошку и затосковал по ней. Больше всего на свете он хотел последовать за ней в ее тихий мир, быть принятым ею. Но когда он пошел за ней, он подверг опасности себя и своих друзей тоже… Джесс оставалась рядом с его телом, с его первым «я»… Пангур бросился отвлекать собак… «И весь этот риск — ради того, чтобы защитить меня», — думал Мати.

Он пытался понять, почему появились собаки. Как они нашли кошек? Они как будто знали, что кошки там, — их как будто послали туда. «Сюзерен», — подумал Мати, и его шерсть встала дыбом.

Сюзерен знает, что он здесь.

Городской шум давно уже затих. Во все стороны протянулись безлюдные поля. Река снова повернула от ежевики и колючей живой изгороди, устремляясь на запад. Кошки продолжали идти, скрываясь в высокой траве на краях полей — без определенной цели, без представления о том, куда они идут. Все устали и проголодались. Старшие, вроде Воробья, чувствовали себя хуже всего, и котятам тоже нелегко было угнаться за взрослыми. Последним хромал Мати, то и дело нервно оглядываясь назад. И чуть не налетел на Воробья: тот вдруг остановился и растерянно огляделся по сторонам.

— Что случилось? — спросил Мати.

Он прошел мимо Воробья, но ничего не увидел за пушистыми головами и подвижными ушами кошек.

— Ничего особенного, малыш, — тяжело дыша, ответил Воробей, радуясь лишь тому, что остановился.

Он тяжело сел и зевнул.

Другие кошки стали переговариваться.

— Почему мы остановились? — услышал Мати вопрос Арабеллы, не обращенный ни к кому в особенности.

— Мати? — окликнул его Домино.

Усталость лишила его обычной уверенности. А уж неожиданное появление собак подействовало на всех. И кто мог сказать, что ждало их впереди, среди этих бесконечных, молчаливых кукурузных полей?

Кошки расступились, пропуская Мати, и каждая с любопытством наблюдала за ним. Кто этот котик — их спаситель или причина всех их несчастий? Мати смотрел вперед, припоминая то, что говорил Пангур накануне ночью: что отравление Воробья может быть простым совпадением, что Тигровый ведет их к неведомой опасности — и безо всякого смысла.

Мати слегка пригнулся к земле. Его хвост удрученно волочился за ним по траве. Впереди стоял Пангур, мрачный и раздраженный. Хвост вождя дергался. За спиной Пангура Мати увидел ферму: там были два больших дома и строение, где стояли огромные животные с длинными мордами.

— Это лошади, — авторитетным тоном сообщила Джесс.

Еще там было несколько амбаров.

Мати окинул взглядом аккуратную лужайку перед большими домами, ряд яблонь и несколько цветочных клумб. Он не знал, что еще нужно рассмотреть, поэтому повернул свои янтарные глаза к вожаку. Пангур уставился на него, ничего не говоря.

Первой заговорила Трильон:

— Он хочет знать, не подойдет ли нам это?

Мати изумился. Под испытующим взглядом Пангура он почти забыл, что рядом другие кошки.

Мати откашлялся.

— Подойдет?..

— Можем ли мы остаться здесь… создать новый дом. Мы не в силах идти дальше. Кто здесь живет, Мати? Есть ли там… — Трильон прищурилась. — Есть ли там улфы? Или другие кошки? Мы слыхали, что в амбарах бывает много мышей. Батраки хранят в них зерно, и мыши приходят подкормиться. Мы могли бы ловить их… Но безопасно ли здесь?

Мати кивнул, поняв, о чем речь.

— Я попытаюсь выяснить, — тихо ответил он.

Глубоко вздохнув, он закрыл глаза. В эти дни ему не нужно было думать о напевах или заклинаниях, чтобы погрузиться во Фьяней. Мир полусна всегда был рядом, сам подкрадывался к его сознанию.