Вера вытаращила глаза:

— Ты ее убила!

— Не, она плохая совсем была после таблеток, — пьяно захихикала Олеся, — недолго куковала.

Родион решил, что Олеся где-то еще приняла спиртное и изложила историю кончины свекрови не только лучшей подруге, но и другому человеку, а тот решил ее наказать.

Преступника следовало искать среди знакомых Олеси.

Колыванов начал копаться в ее телефонной книжке, и тут его осенило! Свекровь Николаевой лежала в той же клинике, где лечилась мать грабителя Ильи. Вот только врачи у них оказались разные. Мать Нестерова лечил Михаил Аркадьевич Зальц, он умер вскоре после того, как женщина выписалась. А Наталья Николаевна с первым инсультом была под наблюдением Валентина Львовича Бракова. Выпив много снотворного, она попала сначала в токсикологию, а затем к тому же кардиологу.

Колыванов, как бигль, ринулся по следу и вмиг увидел, что мужа Матрены Фишкиной успешно вылечил от инфаркта… Валентин Львович. Он же пытался спасти бедного мужчину и во второй раз, но не получилось. Матрена и Олеся имели похожие ранения.

Колыванов стал пристально изучать личность кардиолога, собрал о нем много информации и понял: круг замкнулся. Родион побеседовал с матерью Нестерова, та призналась, что доктор Зальц вызвал для консультации Бракова. А Валентин потребовал честно рассказать, по какой причине дама так сильно нервничала, что у нее сердце не выдержало. Конкретно заявил: «Говорите, иначе я вам не помогу», и она сообщила врачу: первый инфаркт ее хватил, когда она случайно узнала, что сын грабит женщин. Но ведь не сдавать же кровиночку в полицию?! Валентин Львович мог взять телефон Михаила Аркадьевича и сделать с него звонок Илье. Браков постоянно бегает по зданию, у него много больных, он за них душой радеет, часто выговаривает родственникам:

— Я велел вам тщательно следить за своей мамой, шоколад для нее яд! И пожалуйста! Она опять в реанимации из-за того, что съела коробку ассорти… Вы убийца! Позволили пожилой женщине отравиться!

О скандалах Бракова с родственниками больных слагали легенды. Характер у доктора был непростой. Больным от него тоже доставалось на орехи. На тех, кто отказывался принимать лекарства, говорил: «Не хочу травить организм химией, лучше травку попью», врач накидывался крокодилом:

— Давайте! Ешьте сено! Но помните, до того, как человечество изобрело химические соединения, все королевские дворы, да и простые граждане, чудесно убивали друг друга «травками». Отлично у них это получалось.

Резкость, истеричность, злопамятность, гневливость — все это и еще многое другое Валентину Львовичу прощали за умение безошибочно ставить диагноз и назначать единственное правильное в данном случае лечение. В клинике его называли гением, сравнивали с главным героем сериала «Доктор Хаус». Чем больше Колыванов думал о Бракове, тем яснее понимал: с ним надо поговорить. И в конце концов он отправил сотрудников в клинику к доктору. Того не оказалось на месте, секретарь главврача сообщила, что врач на консультации в другой больнице. Какой? Она не в курсе. Люди Колыванова ждали Бракова, потом один из них случайно услышал, как помощница тихо сказала одной из медсестер:

— Валентина Львовича не будет сегодня. Я его предупредила, что тут следователи. Незачем ему с ними общаться. Они взяточники все и мерзавцы. Оборотни в погонах. Дома он.

Это насторожило полицейских, они отправились к кардиологу домой и полчаса топтались под дверью. Жена Бракова оказалась маниакально подозрительной, открыть створку она не отказывалась, — потребовала показать документы, звонила начальству, выясняла, работают ли сотрудники с такими фамилиями, не мошенники ли они. Но в конце концов все-таки впустила полицию. Бракова увезли.

Во время разговора Валентин Львович потерял самообладание и вылетел из кабинета Родиона с воплем:

— …!..!.. Они меня считают маньяком!..!..!

В коридоре толпились люди, одна из женщин живо принесла вспотевшему от злости Валентину воды, тот швырнул стакан в дежурного, заорал, пообещал отрезать парню сами догадайтесь что, вел себя безобразно. Ясное дело, доктора скрутили прибежавшие на шум сотрудники. Колыванов несказанно обрадовался поведению Бракова. У Родиона не было ни малейших улик, чтобы задержать кардиолога. Лишь «чуйка», которая ему подсказывала: Валентин явно замешан в убийствах. Но «чуйку» к делу не пришьешь. Следователь был обязан отпустить врача, и тут последний устроил дебош. Тихо радуясь неумению врача держать себя в руках, Колыванов засунул его в обезьянник, как лицо, напавшее на сотрудника полиции при исполнении служебного долга.

Услышав последнюю фразу, я захихикала.

— Что тебя развеселило? — не понял Вовка.

— Напавшее лицо, — объяснила я, — а остальные части тела: руки, ноги, туловище в нападении не участвовали?

— Не смешно, — поморщился Костин, — по этой статье можно ого-го как сесть. Колыванов подумал: врач нервный, посидит за решеткой, глядишь, опять возмутится и в порыве ярости сболтнет лишнее. Но вышло иначе, чем Родя рассчитывал. Естественно, в больнице вмиг узнали, что Браков сидит в камере. Коллектив накатал письмо руководству МВД, медики потребовали прекратить травлю врача. Но Колыванов не сомневался: Валентин Львович что-то скрывает. И вдруг! Через день на шоссе неподалеку от Полынова находят тело Ларисы Гурковой. С табличкой «Наказана». На трупе остались следы жестоких пыток, таких же как у предыдущих жертв. Эксперт дал заключение: все они с большой долей вероятности нанесены одной рукой. И что прикажете подумать? Взяли не того! Настоящий преступник на свободе! Бракова отпустили, из полиции он вышел свободным человеком.

На работе Валентина Львовича не особенно любили за жесткий нрав, за манеру вставать на утренних конференциях и сообщать прилюдно о косяках, которые совершили другие врачи. Ну, не принято так себя вести! Есть же понятие профессиональной солидарности! Увидел-услышал-узнал, что коллега допустил ошибку, шепни ему об этом на ушко. И уж совсем невозможно орать на доктора в присутствии больного! Ну ни один из врачей так не поступает! А Браков мог подойти к кровати, около которой стоял кто-то из ординаторов, и взвизгнуть: «Какого черта ты назначил бедолаге мочегонное? На тот свет мужика побыстрее спровадить решил? Диагноз твой на фиг неверен. У него…» И называл совсем другую причину недуга. Но самое интересное! Браков всегда оказывался прав, он никогда не ошибался в диагнозе.

Молодые специалисты боялись Валентина Львовича как огня. Да что там едва оперившиеся птенцы гнезда Гиппократа. Главный врач клиники, доктор наук, профессор, академик, весь увешанный орденами и званиями, и тот задумчиво тянул, глядя на больного:

— Давайте-ка позовем Валентина Львовича, пусть скажет свое мнение.

Через пять минут в палату врывался Браков и начинал:

— Почему на тумбочке бутылка сладкого пойла с пузырями? Как тебя зовут?

— Петя, — робко блеял мужик на койке.