– Сделай это, – приказала Минья.

Взмах руки – и силуэт Сарай вновь появился в воздухе. Ее очертание плавно наполнялось, и в конце концов девушка предстала целиком, ее глаза полностью закатились, губы приоткрылись в безмолвном крике. Пару минут она колебалась на краю развоплощения и промерзла до самых костей. Теперь она рухнула на пол. Лазло кинулся к ней. Как и все остальные, кроме Миньи. Она оставалась на месте – крошечная грязная богиня, – и никто не заметил, как она потерла пальцами ладони, словно они увлажнились от пота, и хрупкие нити продолжали выскальзывать из ее хватки.

Словно она может потерять все – все, что осталось.

А затем вышла Руби с подносом, грохочущим при каждом шаге. Когда она опустила его, из чашек расплескалась жидкость. Ее голос оставался спокойным, и только Спэрроу уловила в нем едва заметные нотки отчаяния.

– Кто-нибудь хочет чаю?

Чаю.

Абсурдно! Что там она подумала ранее в саду? Что ожидание, когда Минья обрушит свой гнев, как перерыв на чаепитие перед концом света? Что ж, вот вам и буквальное чаепитие. Никому другому не сошел бы с рук столь бестактный жест, но Руби всегда говорила не подумав, наплевав на все происходящее вокруг. Ферал все равно таращился на нее так, будто у нее выросла вторая голова. Лазло даже не услышал. Он обнимал дрожащую Сарай и бормотал ей: «Я держу тебя».

Что же касается Миньи, она заметила чашку уголком глаза. И взяла ее без вопросов. Ее мысли совсем расшатались. Она находилась на краю развоплощения, куда чуть не отправила Сарай. «Это все, кого я могла унести», – звучало в ее голове, и не важно, какой свирепой девочка была.

– Привези мне Богоубийцу, – сказала она, чтобы заглушить слова в своем разуме.

Лазло сжал челюсти. Повернулся к Минье.

Она подняла чашку, будто предлагая тост.

– За возмездие, – объявила Минья голосом острым, как стекло, и отпила.

Руби и Спэрроу пристально наблюдали за ней. Девушки затаили дыхание. Они не знали наверняка и полагались на надежду и «что, если». Но никто не может жить в комнате богини забвения и хотя бы разок не попробовать снадобье из маленького зеленого пузырька, который та хранила на прикроватной тумбочке.

Глоток вышел щедрым. Минья хотела пить. Чай не был горячим. Чай не был чаем. Впрочем, как и любой их напиток. Листья закончились много лет назад. Они пили заваренные травы и называли это чаем. На самом деле вода была комнатной температуры и с кислым послевкусием. Минья посмотрела на Руби – критично, но без подозрений – и сказала:

– Это худший чай, который я когда-либо пробовала.

Как вдруг ее взгляд стал туманным. Колени ослабли. Девочка попятилась, озадаченно осмотрелась, уронила чашку.

А затем упала.

Время будто замедлилось, когда Минья – чудовище и спасительница, сестра и мучительница – потеряла сознание и распласталась на длинном столе из мезартиума.

Астрал

Прилагательное: к звездам, относящееся или исходящее от них.

Существительное: редкая категория дара Мезартима; тот, чья душа или сознание способны покидать тело и путешествовать независимо от него.

Наказание за самостоятельный контакт с божьим металлом – смерть. Это знали все. Знали деревенские дети, крадущиеся к кораблю в форме осы. Они даже не мечтали прикоснуться к нему, но подначивали друг друга подойти ближе, ощутить хотя бы тень, осмелев от того, что слуги исчезли внутри вместе с Корой и Новой.

Некоторые в деревне считали правильным, что дочерей Ньоки испытают первыми. Другие недовольно роптали. Мужчины, которые в последнее время начали уделять им внимание, – включая старика Шергеша, хотя сестры об этом не знали, – распалялись от эдакой несправедливости, что чужаки могли просто спуститься с небес и увести их женщин. Разумеется, это огромная честь, если еще кого-то из риеванцев сделают слугой, но лучше бы это был юноша. В деревне их хватало, и они начинали заглядываться на жен собственных соседей, так что мужчины постарше были бы очень не против, если бы это стадо отсеяли. А вот потеря одной девушки, не говоря уже о двух, – серьезный удар. Жизнь в Риеве была тяжелой, особенно для женщин. Так что жены часто нуждались в обновлении.

Толпа, переговариваясь, жадно пожирала глазами корабль. Они знали, что испытание требует времени, поэтому все очень удивились, когда всего через пару минут в грудной клетке осы возникла дверь.

Скойе, с презрением наблюдавшая за происходящим, ощутила прилив ликования, что ее падчериц так быстро отвергли. А ничего иного это значить не могло. Чтобы оценить могущественный дар, нужно время. Но девушки так и не появились. Это оказался слуга с белыми дредами. Он держал на вытянутых руках два анорака из шкуры уулов и морщил лицо от отвращения. Мужчина выкинул их, как мусор, а за ними последовали меховые хаметы, бриджи, скомканная шерстяная теплая одежда и, наконец, шерстяные валенки сестер.

Дверь вновь закрылась, оставив деревенских жителей перед кучей одежды. Во что же тогда одеты Кора с Новой, если все их одеяния валяются тут?

– С ними была женщина, – быстро сказал их отец, Заяк, чтобы степень непристойности ситуации не снизила цену за невест.

Шергеш сплюнул и скрестил руки. Цена Заяка вызывала дискомфорт, и старик учуял свою возможность.

– И какое это имеет значение? Они с Аки. Ты слышал слухи.

Слухи о разврате, да. Их привозили рыболовные суда, и они были как соль для пресной пищи островитян: риевские истории не могли сравниться с тем, что происходило – якобы – в столице.

– Они хорошие девочки, – ответил Заяк, и Кора с Новой сильно удивились бы, услышав эти слова. По крайней мере, пока он не добавил: – Все зубы и пальцы на месте. Тебе чертовски повезло, старик.

Вышеупомянутый старик хмыкнул, но промолчал. Знал, что нужно быть осторожным. Заяк был гордецом и вполне мог опуститься до предложения другого мужчины, пусть и не столь прибыльное, просто чтобы позлить Шергеша.

– Как бы там ни было, – продолжил отец сестер, – если Мезартим захочет их забрать, я все равно останусь в выгоде. Они хоть не торгуются.

Ему ли не знать. На деньги за свою жену он купил новые сани и печь, а еще два бурдюка со спиртным в придачу.

* * *

– Имена, – потребовала женщина-слуга, Солвэй, которая была родом с пустынного континента, столь же отдаленного, как Риева. Ее обнаружили на подобной поисковой вылазке, как эта, и забрали из забытого богами места.

Кора с Новой молча стояли, прикрывая себя руками. На них осталось только нижнее белье и носки, а все остальное заставили снять. От вони уулов сложнее избавиться; она была подобна сущности в замкнутом пространстве корабля, и лица всех слуг выражали брезгливость. Первой ответила Нова.