Ее вскрик никак не был связан с чаем. Один взгляд, и Руби обернулась: Сарай исчезла. Лазло обнимал пустой воздух.

«Слишком поздно, – безумно подумала она. – Слишком поздно». Но все равно нужно хотя бы попытаться. А что еще остается делать?

– Я сама его заварю, – сказала Руби няням и двинулась к двери.

* * *

Раньше Сарай была прикована к миру, а теперь нет. У нее была материя, и ее не стало. Хрупкая нить, связавшая ее душу с миром, резко ослабла.

Лазло вновь пережил сатаз: его руки опустели, сжимаясь вокруг воздуха. На месте Сарай, такой милой и нежной, теперь была пустота. Он протянул руку, словно мог нащупать возлюбленную, но она не стала невидимой. Сарай исчезла.

– Нет!

Вздох, ужасное эхо слова, прорвавшегося сквозь его мысли. Он лихорадочно повернулся к Минье.

– Надеюсь, ты успел попрощаться! – крикнула она.

Ее голос перешел на визг, лицо стало фиолетовым. Если бы в этот момент кто-то мог ощутить ее музыку, слово «рваная» даже близко не стояло. По мнению девочки, все это – вина Лазло. Он заставил ее так поступить, и Минья хотела его наказать.

– Верни ее! – выдохнул он.

– Сам верни! Ты знаешь, что нужно делать!

Лазло не слышал мольбы в ее голосе. Ужасающее «НЕТ!» все еще прорезало ураганную дорожку в его разуме, расталкивая все остальное. Откуда оно взялось? Другие кричали, плакали, а Сарай исчезла.

Ее просто не было.

Минья по-прежнему сидела верхом на Разаласе. Она с трудом поднялась, чувствуя движение металла под своими ногами. Попыталась прыгнуть обратно на стол, но чудище извернулось, и его когтистая металлическая лапа стремительно поймала девочку в воздухе. А потом швырнула на пол. Лазло навис над ней. Схватил собственными руками, сжимая ее тряпье в кулаках. Поднял перед собой, да так, что ноги Миньи болтались в воздухе, и посмотрел прямо в глаза.

Армия призраков зашевелилась. Было видно, как воля Миньи перетекает в них и будоражит, как ветер траву. Друг за другом призраки подняли ножи, мясные крюки и молотки, заточенные края блеснули на солнце. Даже Эллен взялись за оружие. Их глаза округлились от ужаса, а руки поднялись и метнули оружие.

Полетели ножи. Кто-то закричал.

Лазло не сводил глаз с Миньи. Мезартиум отреагировал машинально. Каждое лезвие перехватывал мезартиум. Это было похоже на магнетизм. На магию. В зале только и было слышно лязг, лязг, лязг, когда серебристый металл сталкивался с голубым и падал на пол.

Один клинок ударился об стену. Вместо того чтобы отскочить, он вошел в нее и остановился. Остальные тоже: пол затягивал их, пока на поверхности не оставались только рукоятки. Все это произошло за пару секунд. Призраки Миньи были обезоружены, но их ногти и зубы мгновенно удлинились, заострились и превратились в когти и клыки.

Лазло ничего не замечал. Его взгляд вонзился в Минью.

– Слушай меня, – свирепо произнес он. Его голос изменился до неузнаваемости. – Ты кое-что не учла. Сарай единственная, кто обеспечивал тебе безопасность. Да помогут тебе боги, если отпустишь ее душу. Тогда мне ничто не помешает тебя прикончить.

После его слов воздух отяжелел от громких ахов и низкого уверенного рычания в горле Разаласа. Минья с Лазло уставились друг на друга: ярость против ярости, воля против воли.

В глубине души Минья цеплялась за возможность, предложенную угрозой Лазло. Он сказал правду. Может, она и держала душу Сарай в равновесии, но и свою тоже, поскольку в ту же минуту, как она исполнит свою угрозу, девочка потеряет единственное преимущество… и Сарай тоже.

Вот и повод отступить, и ее сердца молили им воспользоваться, но… она не могла. Воля Миньи была клинком, выкованным криками двух десятков умирающих младенцев – выкованным криками и закаленным кровью, как раскаленный меч, который с шипением окунули в воду. «Назад» – не то направление, куда она могла двигаться. Если уступит сейчас, то останется ни с чем и никем. Если они не поверят, что она способна на такое – завершить существование Сарай, – то какой смысл повиноваться ей в будущем? Минья проиграет не только эту битву, но и всю войну. Лазло должен уступить. Она просто не могла. Девочка оскалила свои маленькие зубки в гримасе. Он сам сказал, что не убийца. Ей просто придется ему поверить.

– Покажи мне худшее, на что ты способен, братец, – прорычала она, и в ту же секунду увидела, что он уже это сделал.

Это – худшее, на что способен Лазло. Он не мог ей навредить. Ярость в его глазах погасла, мышцы обмякли от удивления, быстро сменившегося расстройством. Он ничего не мог скрыть. Его глаза были зеркалом души. Лазло просто не способен причинить кому-либо боль.

В голове появился образ Рузы – его друга-тизерканца, который отчаялся когда-либо сделать из него воина. Ох, какое бы он испытал отвращение, увидев, как эта маленькая девочка пожимает плечами и давит на руки Лазло, пока он не опустил ее на землю.

– Есть только один способ спасти ее, – сказала она.

Лазло казалось, что он тонет. Минья видела его насквозь. Где сейчас Сарай? Можно ли ее спасти? «Пожалуйста», – подумал он. Слово прозвучало как молитва, но кому тут молиться? Может, однажды серафимы и существовали, но это не значит, что они прислушаются.

В эту секунду Лазло ощутил уверенность: во всей огромной, украшенной звездами Вселенной никто к нему не прислушивался.

А затем в опустевший, задыхающейся, грызущей панике он заметил двух Эллен за плечом Миньи. Женщины сложили руки в молитвенном жесте, и их лица отражали все отчаяние, что испытывал Лазло. Когда он встретился взглядом со Старшей Эллен, та даже сказала: «Прошу». В голову закралась крошечная острая мысль, уколовшая, как шип: может ли быть… может ли быть, что какая-то часть Миньи хотела, чтобы он ее остановил? Но как?

«Она не сдастся, – сказала ранее Сарай. – Никогда. Сомневаюсь, что она вообще на это способна».

Минья не могла сдаться. Такой уж она рождена, рождена Резней. Сдаться – значит умереть. Значит стать маленьким тельцем в алой луже.

Лазло хватался за соломинку. Мысли завихрились в голове. Казалось, будто его душа натужно пытается вырваться из тела, полететь к Сарай и обнять ее в эфире, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Но он не мог до нее дотянуться. Только Минья на это способна, если он придумает, как заставить ее это сделать.

– Я приведу его, – выпалил Лазло. – Эрил-Фейна. Я приведу его сюда.

Взгляд Миньи стал внимательным. Она ничего не ответила, просто ждала, пока он продолжит.

Лазло облизнул губы. Девочка слушала. Она хочет, чтобы ее переубедили. Он не знал, правда ли это, но если нет, то надежды для них не осталось.

– Я доставлю его к тебе, – сказал он, чтобы выиграть время, уберечь Сарай от опасности и придумать другой способ. Это не означало, что он действительно привезет Эрил-Фейна. Но, возможно, придется, если иного выхода не будет. Лазло тошнило от сложившейся ситуации. Неужели он такой герой, который пожертвует одной душой ради другой?