Молчит.

Я снова сказала что-то не так?

Почему в нашем чертовом мире только мужчине разрешается говорить о своих желаниях и это считается нормальным, а если женщине нравится мужчина и она хочет провести с ним ночь, потому что любит и наслаждается сексом — это позор и распутство?

Ради всех ёжиков, Март, не будь хоть ты таким!

— И на все выходные, — почти на выдохе заканчивает он. — Я заебался дрочить, думая о тебе.

Мы с Мартом прощаемся — и я быстро забегаю в подъезд.

В душе приятно тепло и не хочется думать о плохом.

Я стараюсь прислушиваться к сигналам судьбы. Возможно, нам с Андреем был нужен этот разрыв? Чтобы встретиться спустя время и понять, наконец, что тягу друг к другу нельзя раздавиться пальцем и ее бессмысленно игнорировать?

В любом случае, сегодня я делаю селфи для него: в душе, за почти прозрачной стеклянной перегородкой, за которой меня «скорее видно, чем нет». Хочется, чтобы открыл фото, посмотрел — и вопрос с Другой решился быстро и безболезненно.

В мою пользу.

Когда отправляю, начинаю нервно грызть ноготь, потому что никогда раньше этого не делала, хоть не считаю себя ни закомплексованной, ни стеснительной.

Просто… не хотелось. Не было человека, от пары слов которого хотелось бы делать откровенно эротические глупости и не стесняться говорить, как сильно я его хочу. И что при первой же возможности собираюсь устроить тест-драйв его умению владеть языком.

Андрей в ответ присылает троеточие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я даже не сразу понимаю, что это сообщение, а не просто сбой в работе телефона.

Закрываю и открываю его, но три точки продолжают висеть на экране.

Начинаю еще раз пересматривать фотографию: я не супер-порно-стар из инстаграм. У меня хорошая большая грудь, небольшой вес, есть талия и бедра, и ноги пропорционально моему росту. Но, может быть…

Телефон с фото Андрея на экране начинает звонить как раз в тот момент, когда я, как любая женщина, не получившая мгновенную реакцию на проявление своей женственности (или флирт, или откровенные фотки), начинаю себя накручивать.

— Ты в курсе, что сейчас творишь? — Мне кажется, у Андрея немного сбит голос.

Как будто он долго шел.

Но ведь еще десять минут назад прислал сообщение, что нормально добрался и тоже собирается в душ.

— Ты мне скажи, — пытаюсь понять, что происходит. — У тебя голос…

— Странный? — хрипло смеется он. Слышу как будто прикушенный зубами выдох.

И осознание медленно и приятно щекочет кончики пальцев.

Его звонок застал меня посреди коридора, поэтому я усаживаюсь на пол, опираясь плечом на стену. Голова приятно кружится.

— Странно меня волнующий, — говорю немного щурясь.

— Может, тогда начнем выходные в пятницу вечером? — Андрей громко дышит, и я прямо физически ощущаю, как много усилий ему нужно, чтобы взять себя в руки.

— Осталось два дня, — довольно улыбаюсь в ответ.

Как в детстве, скрещиваю пальцы.

На удачу.

— Это да или что?

— Это да да да да да… — повторяю, как заевшая обезьянка с музыкальными тарелками. — Март?

— Да? — Возня, звон упавшей и разбившейся посуды, пара крепких слов и громкий извиняющийся смех. — Динамщица, твои фотки так мне понравились, что теперь все валится из рук, и я угробил последнюю любимую чашку.

— Я привезу тебе новую. В пятницу вечером.



Пятница, которую я жду, как государственный законный выходной, начинается… весело.

Я как раз делаю кофе и одновременно пытаюсь справиться с галстуком, когда в дверь звонят. В семь утра пятницы я не то, чтобы даже близко могу угадать, кто бы это мог быть. Разве что Маша, но она, насколько я знаю, нашла себе новую игрушку, а значит, на какое-то время забыла о существовании всего остального мира, тем более — обо мне. Отказ удовлетворить ее королевское величество приняла очень болезненно, явно в глубине души надеясь, что, когда в моей жизни закончатся свободные женщины, я вспомню, как глупо отказался от ее предложения.

Это мог бы быть отец, но они тоже все в делах и укатили в северную столицу еще пару дней назад.

Так что…

Когда открываю дверь, приходится очень постараться, чтобы не выругаться вслух.

На пороге, с сумками и явно только из аэропорта — Дина.

Вся в снегу, с румянцем и темными кругами под глазами. Она писала, что из-за изменения погоды и метелей график съемок пришлось очень сильно ужимать, поэтому вся команда спала максимум пару часов в сутки.

Но… Дина должна была вернуться только через неделю.

— Ничего, что я без предупреждения? — виновато улыбается она, переступая порог, когда я отступаю в сторону.

Хочется сказать, что даже наши с ней постельно-близкие отношения не дают ей права приезжать ко мне в семь утра без предупреждения и даже не поинтересовавшись, хочу ли я встречать таких гостей, но изо всех сил держу себя в руках.

Она же говорила, что…

Черт, график, метели, съемки.

Мысленно бью себя по лбу.

Дина поворачивается ко мне, улыбается — и мне приходится ее обнять, чтобы не выглядеть пойманным на горячем мужем.

Она умная взрослая женщина.

Очень сообразительная и проницательная, в чем я уже не единожды убеждался.

А в последние дни, после нашего с Алисой «примирения», я, откровенно говоря, немного подзабил на Дину и отвечаю на ее сообщения односложно, ссылаясь на занятость.

Даже не сомневаюсь, что этот «внезапный» визит — совсем не внезапный, даже если отчасти так сложились обстоятельства. Ведь даже сейчас, когда я обнимаю ее без всяких опасений и явно не веду себя как изменщик с любовницей в соседней комнате, Дина все равно разглядывает вешалку за моей спиной.

— У тебя как всегда приятно пахнет кофе. — Убедившись, что территорию защищать не от кого, Дина начинает ластиться.