Делла схватила его за плечо.

– Боже, я вне себя от возбуждения! Только бы удалось!

Мейсон завел двигатель и двинулся с места.

– Должно удаться, – мрачно сказал он. – Между Дианой иМилдред была какая-то связь, которая диктовала Диане слепую, фанатичнуюпреданность. Она нашла пистолет Милдред, спрятала его и ничего мне не сказала.Обнаружила ее тело и не стала никого тревожить, а только старалась притащитьтуда меня. Она ведет какую-то очень сложную игру.

– Ты узнал, что скрывается в ее прошлом? – спросила Делла.

– Нет.

– Почему?

– Я предпочел, чтобы она об этом не говорила. Если бы онарассказала мне, то ей легче было бы начать говорить второй раз, и она могла быоткрыться полиции. Я слегка намылил ей голову за то, что она от меня что-тоскрывает, и стал говорить о чем-то другом. Она упрется и слова не пикнет досудного дня. По крайней мере, будем надеяться, что упрется.

На предварительном заседании против Дианы Рэджис общественныйобвинитель появился с уверенной усмешкой, свидетельствовавшей о том, чтоследствие, по выражению Мейсона, застегнуто на последнюю пуговицу. Для КлодаДрамма, первого заместителя окружного прокурора, это был час торжества посленескольких позорных поражений от рук Перри Мейсона. Наконец-то у него имелосьбеспроигрышное обвинение, которое было бы невозможно опровергнуть, даже если быобвинителю бросали колоды под ноги.

С энергией и самообладанием человека, уверенного в своемпреимуществе, Драмм начал читать акт обвинения, эффектно выигрывая пункт запунктом и нанося очередные удары с точностью опытного плотника, вбивающегогвоздь за гвоздем в виселицу Дианы Рэджис. А так как он хотел досыта натешитьсяпроцессом, в котором он играл наконец первую скрипку, то представил напредварительном заседании доказательный материал с такой мелочнойстарательностью, словно уже был перед присяжными на процессе. Он прекрасноосознавал, что репортеры в ложе прессы за его спиной лихорадочно записываютпоказания очередных свидетелей, а фоторепортеры фиксируют в памяти их лица,чтобы сфотографировать их во время перерыва в кулуарах, если уже не сделалиэтого до заседания.

Первой свидетельницей Драмм вызвал администратора Палм ВистаАпартаментс, которая опознала Диану Рэджис как молодую особу, проживавшуювместе с убитой Милдред Дэнвил. Администратор была перед этим в морге и впоказанном ей теле без труда опознала Милдред Дэнвил, проживавшую вместе сДианой Рэджис.

Затем Драмм представил суду метеоролога штата, которыйподтвердил, что в критический день небо было покрыто тучами с самого утра,однако дождь пошел только в семь часов сорок семь минут вечера. Первые триминуты дождь шел отдельными каплями, после чего наступил ливень необыкновенной силы,продолжавшийся около двух часов. Затем дождь затих, однако, в общем, междусемью часами сорока семью минутами и шестью часами тридцатью двумя минутамиследующего утра, когда дождь полностью прекратился, осадки составили два ичетыре десятых дюйма.

В свою очередь на возвышение для свидетелей поднялсясудебный врач, доктор Джорж Перлон. Он показал, что тело убитой было доставленоему около часа после полуночи. Как он обнаружил в результате вскрытия, смертьнаступила от выстрела в затылок, причем пуля девятого калибра, вход которойнаходился сзади над зубчатым выступом, пошла вперед и немного вверх. Из общегосостояния трупа он сделал вывод, что смерть наступила от четырех до пяти часовперед вскрытием. Он основывает это утверждение на температуре тела, а такжедругих факторах.

– Свидетель в вашем распоряжении, господин адвокат, –обратился Клод Драмм к Мейсону.

– Следовательно, господин доктор, вы считаете, что смертьмогла наступить не более как за четыре часа до того, как вы приступили космотру тела? – вежливо спросил Мейсон.

– Да.

– Иными словами, в девять часов вечера?

– Да.

– И вы считаете, что смерть не могла наступить более чем запять часов до осмотра?

Доктор поерзал в кресле для свидетелей.

– Ну, устанавливая границы времени смерти, нужно, очевидно,принимать во внимание различные переменные факторы, такие, как…

– Может быть, вы ответите на мой вопрос, господин доктор?

– Я отвечаю.

– Мне так не кажется. Я прошу вас ответить непосредственно.Могла смерть наступить более чем за пять часов до вскрытия?

– Конечно, – ответил доктор с раздражением. – Я говорю,когда она наступила по моему мнению. Если вы хотите рассмотреть крайние случаи,то она вполне могла наступить за восемь или даже за девять часов до вскрытия.Но возможность этого ничтожна, граничит с абсурдом.

– Оставим пока ваше мнение в стороне, господин доктор.Остановимся на врачебном определении, основанном на физиологических процессах,которые вы заметили. Следовательно, если я правильно вас понял, смерть могланаступить за восемь или даже за девять часов до того, как вы приступили космотру.

– Это не может быть абсолютно исключено, но чрезвычайномалоправдоподобно.

– Каковы крайние границы времени, в которых, по вашемумнению, могла наступить смерть?

– Ну, если вы хотите продвинуться до границ абсурда, то дажев половине одиннадцатого и даже в шесть часов вечера.

– Шесть часов вечера – это было бы за семь часов довскрытия?

– Да.

– Говоря о девяти часах, вы серьезно не принимали этойвозможности во внимание?

– Я хотел сказать, что это была бы самая крайняя границавремени, когда могла наступить смерть.

– Но существует такая возможность, что смерть наступила завосемь часов до того, как вы приступили к вскрытию?

– Если вы хотите продвинуться до крайней интерпретациидоказательного материала, то существует.

– Меня интересуют медицинские факты, господин доктор.

– А следовательно, интерпретация медицинских фактов.

– Одним словом, в крайнем случае смерть могла наступить завосемь или даже за девять часов до того момента, когда вы приступили к осмотру тела.Да или нет?

– Ну, да. Если вы хотите абстрагироваться отправдоподобности.

– Благодарю, – сказал Мейсон. – Это все.

Клод Драмм заявил, что имеет еще несколько вопросов ксвидетелю.

– Насколько я понял, – начал он, поощрительно улыбаясь докторуПерлону, – отвечая на вопросы защитника, вы говорили о самых крайних возможныхграницах времени.

– Граничащих с абсурдом.

– О границах, в которых смерть могла бы наступить в наиболеенеобыкновенных с медицинской точки зрения, неправдоподобных обстоятельствах.