Однако можно сказать, что основной фокус эпидемии Зика теперь сосредоточен не на новых вспышках, которые отслеживаются, а на том, что тысячи взрослых и детей в настоящее время живут с неврологическими осложнениями от этой инфекции, известными как врожденный синдром, вызванный вирусом Зика. В отличие от большинства вспышек или эпидемий, когда лечение, вакцинация или даже просто меры по сдерживанию роста в итоге освобождают сообщества от этих болезней, бремя от вируса Зика невозможно ослабить, даже когда количество случаев заболевания уменьшается, а распространение инфекции сдерживается. У десятков тысяч людей происходит повреждение нервов и через несколько дней после заражения наступает мышечный паралич, причем некоторые случаи приводят к полному параличу или даже смерти, в то же время другие люди продолжают выздоравливать, отмечая у себя минимальный набор симптомов. В долгосрочной перспективе появится целое поколение детей с врожденным синдромом, вызванным вирусом Зика, большинство из которых родится с маленькими головами и различными нарушениями, связанными с этим, и которые на протяжении всей жизни не смогут жить без помощи родителей и опекунов. Дети, рожденные с микроцефалией, страдают от ряда проблем развития, включая эпилепсию, расстройства слуха и зрения, церебральный паралич, нарушение обучаемости. Многие дети с головой нормального размера могут все же страдать от таких симптомов, как контрактуры конечностей и высокий мышечный тонус. Что еще хуже, большинство из возможных последствий инфекции до сих пор неизвестны, семьи до конца не знают, чего можно ожидать.

Случаи болезни вируса Зика и врожденные синдромы, являющиеся следствием этой болезни, преобладают среди самых бедных, наиболее уязвимых сообществ в любой стране, особенно в Бразилии, где медицинские услуги, включая ультразвуковое сканирование, недоступны в сельской местности. Многие матери не могут узнать о наличии микроцефалии у своих детей, пока те не родятся. В отчете 2017 года от Anis, Бразильского института биоэтики, антрополог Дебора Диниз рассказывает о различных женщинах в северо-восточном штате Алагоас – небольшом штате, в котором наблюдалось непропорциональное количество случаев врожденного синдрома, вызванного вирусом Зика. Диниз описывает судьбы различных семей, затронутых так называемой «маленькой проблемой с комарами»: случаи местной дискриминации, отказ от детей, борьба матерей-подростков, находящихся без средств, чтобы позаботиться о своих «особенных» детях. Финансовая поддержка и сеансы терапии для визуальной и звуковой стимуляции, а также для помощи детям в передвижении или общении предоставляются на бумаге, но доступ к ним, как и в случае с любой другой государственной помощью, часто бывает ограничен. По мере того как эти дети развиваются и растут, их родители учатся вместе с исследователями, пытающимися разобраться в ситуации.

Бремя вируса Зика не исчезнет. По сравнению с первоначальной лавиной количество новых случаев значительно сократилось, но они все еще происходят, и сохраняются ограничения на поездки, в частности для беременных женщин. Также продолжают регистрироваться случаи синдрома Гийена – Барре и детей с врожденным синдромом, вызванным вирусом Зика. По этой причине, а также учитывая отсутствие лечения или вакцины против инфекции Зика, вирус включен в исследовательскую программу приоритетных заболеваний ВОЗ, а возможные вакцины продолжают проходить испытания. Однако единственной настоящей защитой на сегодняшний день является профилактика, а именно борьба с комарами – стратегия, которая в итоге снижает уровень и других болезней, распространяемых этими насекомыми-переносчиками, таких как лихорадка денге и чикунгунья. Вскоре после появления вируса Зика, когда прилагались активные усилия по борьбе с комарами, в мире наблюдалось снижение численности случаев заболевания денге, но в 2019 году показатели снова резко выросли, поэтому в настоящий момент остается загадкой, как остановить угрозу, исходящую от комаров.

Современная медицина прошла долгий путь и с течением времени значительно продвинулась вперед в деле улучшения здоровья населения. Первоначальной целью медицины было просто лечение и предотвращение болезней путем использования любых доступных средств и навыков. Помимо лечения травм, медицина занималась контролем инфекций, которые разгорались среди населения, проживающего в условиях высокой плотности в помещениях с плохими санитарными нормами. Современная медицина пришла к более глубокому пониманию человеческого тела и множества инфекций и болезней, которые его ослабляют. Кроме того, были разработаны лекарства для лечения этих болезней и, что особенно важно, современные антибиотики, которые сейчас находятся под угрозой.

Элементы растительного происхождения, используемые во многих антибиотиках, издавна использовались в различных культурах для борьбы с болезнями, но только в XIX и XX веках ученые начали понимать, что за этими болезнями стояли микроорганизмы и определенные химические вещества могут их убить. По данным Сообщества микробиологии, первым таким антибиотиком стал синтетический препарат арсфенамин, открытый в 1910 году немецким врачом Паулем Эрлихом для лечения сифилиса. Однако настоящий переломный момент наступил в 1928 году, когда Александр Флеминг открыл пенициллин, который впоследствии стал первым массово выпускаемым антибиотиком. Пенициллин, названный чудодейственным лекарством, вскоре получил широкое распространение во всем мире и стал основой для открытия других классов антибиотиков, таких как фторхинолоны и тетрациклины, каждый из которых, что важно, использовался для лечения широкого спектра инфекций, а не только одной или двух. Возможность повсеместного использования антибиотиков привела к тому, что эти лекарства сформировали основу современной медицины, излечивая разнообразные заболевания, начиная от респираторных инфекций и туберкулеза и заканчивая менингитом, сепсисом, инфекциями мочевых путей и кожными инфекционными болезнями.

Сегодня существуют сотни различных антибиотиков. Они помогли целому пласту инфекций превратиться в отголоски истории или хотя бы исчезнуть с наших радаров, но эффективность лекарств уже совсем не та, что была когда-то. Поскольку бактерии развиваются, превращаясь в «супербактерии» и вырабатывая устойчивость к антибиотикам, многие из них в настоящее время рискуют стать ненужными, что угрожает столетнему прогрессу. Патогены, которые, казалось, мы победили либо взяли под контроль, возвращаются с удвоенной силой, а человеческое поведение, в свою очередь, только помогает им процветать. «Устойчивость к противомикробным препаратам – одна из немногих известных проблем общественного здравоохранения», – говорит доктор Дэвид Хейманн, профессор кафедры эпидемиологии инфекционных заболеваний Лондонской школы гигиены и тропической медицины. – «Эта проблема заслуживает гораздо более пристального внимания, чем то, которое она получает в настоящее время».

Возьмем, к примеру, туберкулез, при котором резистентность к лекарствам является основной проблемой общественного здравоохранения. Ранее мы рассмотрели текущий уровень заболеваемости туберкулезом и проблемы, связанные с борьбой с этим заболеванием, но ключевым фактором остается проблема постоянно растущей устойчивости к лекарственным препаратам. Сначала появились пациенты, резистентные к важнейшему препарату первой очереди, рифампицину, потом люди, страдающие туберкулезом со множественной лекарственной устойчивостью, которая включает дополнительную резистентность к другому мощному препарату первой очереди, изониазиду. Согласно приблизительным подсчетам, ежегодно возникает около 500 000 случаев туберкулеза со множественной лекарственной резистентностью. Затем пришла очередь туберкулеза с широкой лекарственной устойчивостью, который не реагирует по меньшей мере еще на два противотуберкулезных препарата, и ученые начали опасаться, что скоро может появиться полная лекарственная устойчивость. И люди с абсолютной резистентностью действительно нашлись: например, в 2012 году было зарегистрировано четыре случая такого заболевания в Индии – стране, на которую приходится львиная доля заболеваний туберкулезом, как обычным, так и устойчивым к лекарственным препаратам. До этого случаи полной резистентности были задокументированы в Италии и Иране, но, к счастью, они остаются крайне редкими даже на сегодняшний день.