– Вот и вы найдите такую работу.

– Вот никак не найду.

– Послушайте, – говорю, – вот собаку можно научить – она будет поводырем у слепого, или поноску станет носить, или воров искать. А голуби? Можно их к делу пристроить?

– Нет, голуби – для радости.

И заговорил о голубях:

– Есть голубь – дурак дураком. На чужую будку садится. А есть такой, что скорее умрет, а на чужую будку не сядет. Один такой, его Арго звали, через океаны перелетал. Ах, какие есть голуби, если б вы знали.

* * *

Письмо от Нади

«Привет из Ленинграда. Здравствуйте, Фрида Абрамовна! Извините, что долго не писала, хоть я обещала написать сразу, как Олег устроится на работу.

Олег устроился на завод, правда, ездить на работу ему очень далеко. Не знаю, что дальше будет, но пока он работает.

Мы с Олегом часто ругаемся, но я хочу только одного, чтобы он не сбился с дороги. Одно только от него и надо, чтобы работал. Если до сентября не разругаемся и дальше будет с ним всё хорошо, то в сентябре пойдем в школу – я в 10-й, а он в 7-й. Надо закончить школу – мне и ему тоже. Хотя бы 7 классов иметь. Даже не знаю, что еще и написать. Если бы были вопросы, то на них легче отвечать. А так кончаю писать.

До свидания.

С приветом Надя.

Жду от вас хороших советов».

Аморальное поведение[24]

Тула, декабрь 1962 г.

Тула. Музыкальное училище им. Даргомыжского. Маленькое, облупленное здание напротив такой же старой облупившейся церкви с куполом без креста. В училище чувствуешь себя, как внутри музыкальной шкатулки: откуда-то доносится вой трубы, где-то поют: «На заре ты ее не буди».

Директор Евгений Константинович Федоров:

– Насчет Петровой? Да-с… некрасивая история. Аморальное поведение. Если кратко рассказать, то сообщаю: в прошлом году мы обнаружили ее сексуальную связь с педагогом вокалистом Литвиновым. И поскольку она проштрафилась в сексуальном отношении, мы за ней приглядывали.

Предместкома Крылов:

– А почему вы приехали? Мы как будто никого на помощь не звали… хе-хе…

– Корреспонденты не ждут приглашения, сами приезжают.

– А что же вы такая скованная. Посмелее ведите себя! Попроще надо! Пообщительней!

– У каждого свой характер. Я слушаю вас, товарищ Федоров.

Федоров: Да, так насчет Петровой… Занималась она со студентом механического института Жоховым. Готовила в наше музучилище. И всё по вечерам, всё по вечерам… Бац! В какую-то ночь этот самый Жохов не ночует в общежитии. Товарищи заволновались. Ну, а мы его сюда вызвали, поговорили по душам. Он язык развязал, а потом и с письмом явился. Ознакомьтесь…

«Жохов А. А. – учащийся вечернего отделения.

Весной этого года после непродолжительного знакомства Петрова предложила мне помощь в занятиях фортепьяно. Мне эта помощь была необходима, т. к. я хотел поступать в данное муз. училище. Я согласился с благодарностью. Занимались мы почти ежедневно. И каждый раз после занятий я провожал ее домой, по ее просьбе, т. к. она якобы боялась возвращаться домой одна поздно вечером. Отказать в такой просьбе я не мог, т. к. занималась она со мной совершенно безвозмездно и с моей стороны это было бы просто неблагодарностью.

Однажды она попросила меня зайти к ней. Я поднялся. Я не знал, какую делаю ошибку и, конечно, не думал, к чему это приведет. Так или иначе, эти полчаса превратились во всю ночь, первую ночь, когда я не ночевал дома.

Зная, насколько дорога для меня музыка, насколько я ею увлечен и хочу заниматься, она впоследствии стала играть на этом, используя это в своих целях. Она пугала меня тем, что уходит из училища и уже подала заявление (чего не было, как показал Федоров Е. К.). При этом она говорила, что ни один из педагогов не захочет со мной заниматься, как это делает она. Я по наивности и доверчивости верил ей и убеждал ее не делать этого.

Заявляю со всей искренностью: как педагога я очень ценил и уважал ее, как к человеку, как к женщине я не испытывал к ней никакого чувства и не раз заявлял ей об этом.

Чтобы скрыть эту позорную связь и продолжать учиться музыке, я пошел на обман своих друзей и педагога Крылова В. А., которые высказывали догадки в этой области и предостерегали меня. Однажды на уроке она сказала мне, что она от меня отказывается и чтобы я искал другого педагога. Вы, вероятно, понимаете, что после этого продолжать какие-либо музыкальные занятия невозможно, ибо я к этому человеку потерял всякое доверие. Всё это я высказал ей лично.

Я признаю, что сделал большую ошибку, совершив такой поступок и не сказав об этом раньше. Но прошу понять, что сделал это несознательно, не зная, к чему это может привести. Мною двигало доверие и человеколюбие. Я верил всем ее словам.

Прошу принять во внимание всё сказанное выше и перевести меня к другому педагогу.

Этот случай не убил у меня любви к музыке и веры в лучшие качества человека.

21 ноября 62 г.

ЖОХОВ».

Федоров: И еще прибавил письмецо нашему предместкома Крылову. Вот, полюбопытствуйте… «Уважаемый тов. Крылов В. А., прошу вас извинить меня за то, что в октябре сего года вместе со своими друзьями сказал Вам неправду, скрыв от Вас тот факт, о котором я писал в своем заявлении. И о котором Вы догадывались. Прошу поверить, что сделал это по настоятельной просьбе Петровой Н. С.».

– Мы не так уж домогались, был он у Петровой в ту ночь или нет, но судя по всему был. И не одну, конечно.

Я вызвал Петрову, чтоб дала объяснение насчет письма Жохова. При этом были Крылов Василий Александрович, парторг Касаткин Николай Иванович, завуч Долгов Александр Васильевич. Она и говорит: нельзя ли наедине поговорить? А я ей отвечаю: не вижу, мол, необходимости. Она прочла письмо и побежала травиться. Ну, через неделю Петрова является. Мы ее сразу вызвали на местком, поскольку бюллетень кончился, а в заключении больницы сказано: «Сознание ясное, вполне ориентируется во времени и в окружающей обстановке». А она опять: я еще не в силах разговаривать. Не в силах – ладно. Проявили чуткость, дали ей отсрочку. Послезавтра местком.

– Могу я присутствовать?

– Отчего же? Пожалуйста.

* * *

Заседание месткома. (Кабинет директора. Преподаватели чинно сидят на диване, в креслах. В стороне на стуле – Петрова.)

Крылов: Мы уже назначали местком, но т. Петрова не сочла возможным пребывать на этом заседании. Мы дали ей четыре дня, которые она неизвестно зачем просила. Сегодня мы должны обсудить вопрос об аморальном поведении Петровой… Я считаю, что письмо Жохова есть продолжение истории о сексуальной связи Петровой с преподавателем вокала Литвиновым. Я считаю, что она дискредитировала себя и больше не может преподавать в Тульском музыкальном училище. Говорите, товарищ Петрова, мы вас слушаем.