Афанасьев, постукав по стволу ладошкой, уже осматривал стоявший рядом целый транспортный передок.

– Ну да, видать, канониры, как только поломка у орудия случилась, сразу коней выпрягли и дали деру. А на передке-то все совсем целое, Ляксей Петрович. В зарядном ящике, что при нем, даже на двадцать выстрелов все, чего положено, имеется.

– Да-а, хорошо было бы это орудие для себя взять, – проговорил озабоченно Егоров. – Оно бы сразу всю нашу оборону перед мостом усилило. Полупудового заряда пушка – это вам не наши мелкие фальконеты. У этой выстрел из ближней картечи аж целую просеку в рядах атакующих пробьет. Есть там, Василий, картечь?

– Три картуза дальней и еще пара ближней, – ответил сержант, шевыряясь в ящике. – Остальные ядра, запальные трубки да порох.

– Негусто, конечно, но так-то могло бы и этого не быть, – пожал плечами полковник. – Как же вот только такую тяжесть отсюда вытащить? Здесь, в этот буерак и коней даже не получится завести. Эх, было бы тут колесо на месте, уж как-нибудь самой длинной перевязью ее бы зацепили.

– Ва-аше благро-одие, – протянул Афанасьев, – да не переживайте вы за это! Русскому мужику, русскому солдату любая задача и любая тяжесть по плечу. Сейчас вот сюда целую роту подведем, и пушка сама как миленькая из этой вот ямины выскочит. А там уже наши умельцы, пионеры, Савва Ильин с Уфимцевым Михаилом будут с ней дальше колдовать. Вот увидите, если к ночи эта пушка на колесах катиться не будет, то уж стрелять-то она точно станет.

– Ваше благородие, ваше благородие! – донесся от моста крик вестового. – К вам тут с бумагой из штаба дивизии прибыли!

– Хорунжий второго донского полка Греков, – представился старший небольшого казачьего отряда. – Ваше высокоблагородие, мы с донесением от своего полковника в Бухарест, в дивизионный штаб посланы были, а теперяча вот обратно уже за реку возвращаемся. А вам их высокопревосходительство письменный наказ с нами передал, – протянул он исписанный знакомым мелким почерком лист.

«Почерк мелок – язык меток», – всплыл в голове ходящий среди офицеров афоризм.

Полковнику Егорову. Держать мост через Арджеш и беречь его пуще ока ввиду особой важности! С места не сходить до самого моего подхода!

Как всегда емко, четко и коротко, «по-суворовски».

– Спасибо, хорунжий, – поблагодарил казака Алексей. – Как начальство свое увидите, передайте ему, чтобы оно три мои сотни, что сейчас при них состоят, сюда отпустило. Тут для нас особо важное поручение от генерал-аншефа имеется. Пусть только их не задерживают, потом, если что, они опять нашу конницу верхами нагонят.

По обоим берегам реки шло шевеление. На левом располагались только что подъехавшие обозы с интендантским добром, полковой лазарет, штаб и полевые кухни. На правом стрелковые роты обустраивали себе позиции. Вот по бревнам моста загрохотали колеса. Лошади тащили на передках небольшие пушечки – фальконеты, а рядом по сторонам от них бежали полковые канониры.

– Сюда, вот сюда правь! – кричал командующий артиллеристами Уфимцев. – Никифор, Авдей, вы свои на правый фланг закатывайте! Онисим, к левому, к левому его заворачивай, там тебя сейчас стрелки на подъезде встретят. Ванька, Кузьма, вам в самом центре у главного завала вставать!

Прошло немного времени, и на юг по дороге прошагала вторая стрелковая рота, а вслед за ней ездовые провели с десяток обозных лошадей. Еще час – и в сторону моста с громким скрипом и скрежетом протащили всю облепленную егерями большую австрийскую пушку.

– Упор держи! Да держи, я сказал же тебе, тетеря! – покрикивал, командуя солдатами, Афанасьев. – А ну, братцы, навались! Передовые, тяни сильнее за постромки! Пошла, пошла, родимая!

Пушку дотащили до передовых укреплений. Стрелковая рота, освободившись, потянулась на свои позиции, а возле пушки уже колдовала команда полковых оружейников.

– Алексей, на скорую руку редуты соорудили, даже небольшие земляные валы смогли кое-где насыпать, – докладывал полковнику Живан Милорадович. – Там, где ты и показал, окопчики боевого охранения еще вырыли, а на самых опасных направлениях пионеры фугасы заложили. Как только стемнеет, в каждый из них по десятку егерей при капрале засядут, а перед ними и основными укреплениями ночью костры будут гореть, так чтобы все подступы освещать. Люди сильно устали, все вымотанные после дальнего марша. Может, уже дадим им роздых?

– Хорошо, пусть отдыхают, – согласился со своим заместителем Егоров. – Это, конечно, далеко еще не те полноценные полевые укрепления, которые нужны, но уже хоть что-то. В любом случае наскоком нас уже здесь теперь точно не взять.

– Ваше высокоблагородие, я вам с господином подполковником на самом бережку парусину постелил, изволите присесть? – спросил командира подошедший вестовой. – Там уже их высокоблагородие Сергей Владимирович и Александр Павлович вас дожидаются. А мы с Митькой и Федотом бегом на тот берег к нашим полевым кухням и потом пулей обратно. Повара, как у нас в ротах говорят, нонче особенно скусную кашку сготовили.

– Пошли пока к речке, Живан, умоемся? – предложил другу Алексей. – Беги, Никита, мы с господином подполковником сейчас к воде, а потом сразу же к расстеленному пологу подойдем.

Глава 9. Держать мост до подхода главных сил

Южная ночь быстро опустилась на раскаленную зноем землю. Вот только что еще вокруг были сумерки, а уже раз – и ничего не стало видно дальше десятка шагов. Где-то позади, за рекой, там, где стояла небольшая валашская деревушка, перебрехивались собаки. В окопе сопела отдыхающая смена, а из степного простора слышался стрекот цикад.

– Карпуха, Чижов, – прошептал Егор, – не спишь там?

– Ага, что я, совсем дурной – на караульном посту в окопе дрыхнуть? – проворчал товарищ. – Это ты вон смотри не усни, у тебя-то это хорошо получается.

– Ну ты и скажешь тоже, – хмыкнул егерь. – Это когда же такое было? В прошлом году под Фокшанами, что ли, да после того дальнего марша? Я ведь потом за это хороших тумаков от Гавриловича получил. Так сказать, снял он с меня этот грех.

– Сейчас еще получишь! А ну тихо вы! Ночь слушайте, а не перебрехивайтесь, словно барбосы на цепи! – взрыкнул из-под полога унтер. – Будете болтать – на второй караул в пристежку с новым останетесь!

– Да все, все, молчу я уже, – пробурчал глухо караульный. – Спи, Данила Гаврилович. И как только так можно? Все ведь всегда слышит, зараза, – понизил он до тихого шепота голос.

Чуть правее, там, где проходила дорога на Журжи, издали донеслось еле различимое конское ржание.

– Карпуха, слыхал? Али мне это показалось? – насторожился Егор.

– Да нет, и я вроде тоже чегой-то